Тёмный голос

О, моя милая, дорогая, родная, как я тебя понимаю! Я, конечно, ничего не сделала из того, что было в твоей жизни. Я не переживала войну, холод, голод и облавы. Я не поднимала в одиночку четверых детей, я не жила с мужем-алкоголиком. Ничего подобного на мою долю не выпадало и не выпадет. Есть только ощущение, что за плечами целая жизнь, всё уже было и ничего не может меня удивить.

Узел развязывался.

– Вот, смотри, вначале надо одеть комбинацию.

Она положила мне на колени свою светлую сорочку. Ткань была мягкая и приятно пахла лавандой.

– Потом колготки!

– И даже если лето? – глядя на плотную ткань, спросила я.

– Колготки обязательно! – бабуля улыбнулась. – Под землёй не жарко.

– Юбку, рубашку с орнаментом, а сверху этот фиолетовый жакет, платок на голову, а на ноги тапочки, – всё показано.

Она несколько раз бережно перебирала содержимое. И вот, плотные узлы запечатали содержимое. Кто их развяжет в следующий раз? Это будут снова бабушкины морщинистые пальцы или чьи-то чужие?

– А когда будут мыть, пусть просят меня… Пусть разговаривают со мной, – добавила бабуля, – тогда все суставы расслабятся, легко будет одевать.

Я смотрела на узел, страха не возникало. Всё было естественно и закономерно. Умереть – это как выйти за дверь.

– А смертное должно быть у всех? – я опасалась, что и мне пора его подготовить.

– Нет, только у старых. Молодые не должны про это думать, им ещё жить и жить…

– А если кто-то молодой умирает?

Бабушка вздохнула.

– Парней одевают в костюм, в гроб кладут кольцо, чтобы встретил пару и женился там, на небесах, – она указала пальцем вверх. – Девчат – в свадебное платье…

Я толкнула дверь, китайские колокольчики нервно зазвенели.

– Добрый день! – приятная женщина приветствовала меня.

– Добрый!

– Я могу Вам помочь?

Я отрицательно кивнула головой и прошла вглубь. Меня окружали белые, кремовые, бежевые, персиковые, розовые и даже пурпурные платья. Пышные и лёгкие, из фатина, атласа, летящего шифона… с вышивкой, в стразах и бусинках. Тугие корсеты, диадемы, вуали, сапоги и туфельки. Все смотрело на меня, их холодная красота нашептывала: «Выбери меня! Лучше меня! Я – самое красивое!». Я прикасалась к мягкости, гладкости и блеску. Мои глаза искали тот идеальный вариант, и вот, мы встретились.

«Я стану твоим последним нарядом?», – безмолвно спросило платье. Оно идеально белое, как снежная гладь в морозные, ясные дни. Длинные рукава, меховая отделка, тугой корсет, декорированный жемчугами. Настоящее платье Снежной Королевы.

– Свадьба зимой? – девушка всё-таки решила помочь.

– Да, в конце февраля, возможно, в первых числах марта…

– Ещё не определились? – сочувствующе уточняла она.

Я кивнула.

Когда убью себя, тогда и зароют. Признаюсь честно, я иронично смотрела на девушек, завёрнутых в декорированный, свадебный, торжественный «тюль». Себя я никогда не видела в этом наряде. И никогда не увижу. Зная своих родственников, я могла быть уверена, что лягу в гроб в белой тряпке. Так пусть я её выберу сама, на свой вкус, а не кто-то это сделает для меня и за меня. Вся эта красота и пышность схватится огнём, блёстки смешаются с языками пламени, растают и превратятся в клубы дыма.

– Хотите примерить?

Я одобрительно кивнула головой.

Тугой корсет обхватывал талию. Минутное дело, и я больше не могла вдохнуть на полную грудь. Меня вогнали в узкие рамки. Вся моя жизнь – это чреда ограничений. Я боюсь быть собой. Я не позволяю себе пройти тот путь, от которого моя кровь начинает бешено мчаться по жилам. Я выбираю совершенно другое – условности и правила, едва текущую, густую кровь, что превращается в застойные болота. Я выбираю фарс, маскарад, а не настоящую жизнь.

Что есть моё существование?

Трагическая комедия! Для последнего акта нужен красивый костюм.

В зеркале не было Снежной Королевы. Была жертва. Жертва этого мира, жертва этого общества. На мне бы хорошо смотрелась роба концентрационных заключенных, их судьба сразу понятна и ясна. Я знаю, что в Освенциме, добровольно бросались на проварку. В моё время нет геноцида, но этот мир не стал лучше, он всё равно убивает. Я не верю в теории заговоров, но я знаю, что живу в системе. Мы сами придумали эти невыносимые условия. Все эти правила, нормы, обязанности перед обществом, мы сами от этого мучаемся, но уже ничего не можем изменить. Человечество запустило самую масштабную машину смерти, и называется она – социальные стандарты! Все, кто не соответствует – выбывает из игры. Я ненавижу себя, что не могу стать собой. Не могу избавиться от навязанных стереотипов. Это так больно видеть, как жизнь проходит мимо. Моя жизнь! Моя молодость! Мои мечты и цели! Все летит куда-то в бездну, предлагая взамен бешеные крысиные бега за куском хлеба. Я не могу так! Хочется всё прекратить…

– Вы, только посмотрит! Как Вам идёт! – продавщица театрально захлопала накрашенными глазами.