Тёмный мир

– Наконец-то они попались нам, Бонд! – вскричал он, и кулак его крепче сжал поводья. – Наши женщины скачут по пятам, а мы атакуем их в лоб и с флангов. Мы сокрушим их в порошок. Пусть боги помогут мне и оборотень будет с ними!

– Тогда скачи, – резко оборвал я его. – Хватит болтовни! Скачи и сокруши их! Не пусти их в Кэр!

С этими словами я пришпорил лошадь, низко пригнулся к ее гриве, с быстротой ветра помчался к черной горе впереди меня. Понимал ли Лоррин, насколько убийственным было то поручение, которое я дал ему? Матолча, может быть, ему и удастся убить, так же как и Медею, но если вместе со стражниками Совета скачет и Эйдерн и если она хотя бы на секунду снимет капюшон со своего лица, ни меч, ни пуля не спасут от гибели лесных жителей.

* * *

И тем не менее все это займет у них время. А если ряды лесных жителей здорово поредеют, то тем лучше для меня. Я посчитаюсь с Эйдерн так, как найду нужным.

Впереди возвышались черные колонны. Позади меня раздались крики и послышалась ружейная пальба, но холм скрыл от меня развернувшиеся события.

Я спрыгнул с лошади и остановился между колоннами. Сверху чудовищно возвышался Кэр – концентрация всего того зла, которое раскинулось по всему Темному Миру.

В нем жил Ллир – мой смертельный враг!

В моей руке все еще был меч, который я взял у одного из лесных жителей, но я сомневался в том, что он может мне пригодиться. Тем не менее, я убедился, что меч надежно укреплен на моем поясе, когда я сделал шаг вперед.

Завеса сверкала и переливалась передо мной, как радуга. Я сделал шаг и прошел сквозь нее.

Примерно в двадцати шагах было совсем темно. Затем появился свет.

Но это был свет, который можно видеть высоко в горах – такой яркий и сверкающий, что слепил глаза. Я стоял без движения, ожидая. Постепенно свет стал сверкать как бы по определенной системе, вырисовывая в воздухе арабески.

Вокруг меня вились снежинки, но было не холодно, нет. Меня, наоборот, окружала тропическая теплота.

Сверкающие снежинки подплывали ко мне. Они опустились на мое лицо и руки. Они прошли сквозь одежду и впитались в кожу. Они не причинили вреда. Наоборот, тело мое жадно впитывало этот снежный ком энергии – и оставалось пронизанным этой энергией.

Прилив жизненных сил разлился по моим жилам.

На белом фоне я увидел три серых тени. Две высоких и одну маленькую, легкую, как тень ребенка.

Я узнал их, поняв, кто их отбрасывает.

Я услышал голос Матолча:

– Убей его, сейчас же!

И ответ Медеи:

– Нет, ему не надо умирать. Он не должен умереть!

– Нет, он должен! – проревел Матолч, и тонкий, бесполый голосок Эйдерн присоединился к его голосу:

– Он опасен, Медея. Он должен умереть, а убить его можно только на Алтаре Ллира. Потому что он посвящен Ллиру.

– Ему не надо умирать, – упрямо ответила Медея. – Если можно сделать его безвредным, безоружным, то пусть живет.

– Как? – спросила Эйдерн. Вместо ответа ведьма в алом сделала шаг вперед из слепящего молочного сияния.

Больше уже не тень и не серая масса – Медея, ведьма Колхиды, стояла передо мной.

Ее темные волосы ниспадали до колен. Темный взгляд алых глаз вперился в меня. Она была само зло и изменчива как Лилит.

Я положил руку на рукоять своего меча. Но вытащить его из ножен я не смог. Я не мог пошевелиться. Снежинки еще быстрее закружились вокруг меня, пропитывая все тело, чтобы предать меня.

Позади Медеи две тени наклонились.

– Власть Ллира держит его, – прошептала Эйдерн. – Но Ганелон силен, Медея. Если он сокрушит эти силы, мы погибли.

– Но к этому времени у него не будет никакого оружия, – сказала Медея и улыбнулась мне.

Теперь я действительно понял ту опасность, которая мне грозила. Моя шпага легко могла пронзить горло Медеи, и от всей души я жалел, что не сделал этого раньше. Потому что я вспомнил, в чем заключалась сила Медеи. Мутация, которая отличала ее от остальных, состояла в том, что она высасывала из организмов людей жизненные силы, почему ее и называли вампиром.

Я вспомнил те ее жертвы, которые видел. Стражников с мертвыми глазами, рабов замка – костюмы, ходячие костюмы, а не люди. Живущие мертвецы с вытянутой из них душой, безразличные ко всему на свете, даже к собственной жизни.

Руки ее обвились вокруг моей шеи. Губы ее потянулись к моим. В руке она держала свой черный жезл. Она дотронулась им до моей головы и мягкий шок, отнюдь не неприятный, пробежал по моему черепу. Я знал, что это обычный проводник, и безумный, истерический смех потряс меня при виде этого оружия.

Волшебство здесь было ни при чем. Это была наука, высоко развитая наука, годная только для тех, кто ей был выучен, для мутантов. Медея питалась энергией, но не путем волшебства. Я видел слишком часто, как используется этот жезл, чтобы не понимать его действия.

Жезл открывал замкнутые схемы мозга, высвобождая его энергию. Он разрывал цепи мозга, словно бы замкнутые медной проволокой.

Жезл передавал жизненную силу Медее!

* * *