Тёмный Принц

   - Судить о человеке только лишь по его крови глупо, - произнес Парменион. - Я знавал сыновей трусов, которые были отважны, и сыновей воров, которым можно было доверить всенародное богатство. Предательство, оно не в крови, Клеандр, оно в душе.

   - Что теперь, повелитель? - спросил Леонид.

   - Теперь? Теперь мы будем готовиться к войне.

  

***

   В двух днях езды к юго-западу от города Аттал поднял руку, призывая отряд остановиться, осмотрел неприветливые окрестности - каменистый и скалистый ландшафт, поросший редколесьем и изрезанный ручьями. За всё время пути они миновали пару деревень в этой опустошенной стране, но останавливались только в одиноких дворах, где им давали еду и зерно для лошадей.

   Аттал был неспокоен: охотники приближались. Шлем первым обнаружил преследователей, днем ранее, когда восходящее солнце заблестело на наконечниках копий многочисленного конного отряда где-то в часе пути за ними. Из-за солнечного марева Аттал не мог разглядеть отдельных всадников, но было их, по меньшей мере, человек пятьдесят.

   Экталис подъехал к македонянину, указывая на облако пыли на западе. - Всадники, - проговорил коринфянин. - Возможно мессенцы. Они служат Тирану.

   Спутники срезали восточнее и южнее, продолжив ехать до глубокой ночи. Однако лошади устали, и когда лунный свет закрылся не по сезону сгустившимися тучами, Аттал был вынужден дать команду сделать привал. Они разбили лагерь без огней в скопище валунов на склоне холма, где Экталис выставил дозорных, и большинство спутников заснуло. Но только не Аттал.

   Шлем застал его сидящим в одиночестве и наблюдающим за дорогой на север.

   - Тебе надо отдохнуть, - заметил воин.

   - Не могу. Мысли, планы, страхи - они витают в голове как злые осы.

   - Сколько еще до лесов Заклятия? - спросил Шлем, и лунный свет сверкнул на его металлическом лице.

   - Еще день - так сказал нам Бронт.

   - Ну что ж, - молвил Шлем, вставая. - У нас есть два варианта - спастись или погибнуть.

   - Весьма обнадеживающе, - оскалился Аттал.

   - Я тоже так думаю, - ответил Шлем, улыбнувшись, и пошел меж валунов к месту ночлега.

   Македонянина окутала тишина, и холодный ветер повеял в лицо. Где-то с час он сидел один, печальный и безнадежный. Затем перестук лошадиных копыт вырвали его из забытья. Быстро вскочив, он выхватил меч. Почему часовые не предупредили их? Лошадь подъехала к валунам, и Фина спешилась.

   Аттал спрятал меч в ножны и подошел к ней. - Где Парменион? - спросил он.

   - В Спарте, готовит армию.

   - Зачем? Он должен быть здесь, с нами. Пусть Царь Спарты сам ведет свои сражения.

   - Парменион - и есть Царь Спарты.

   - Что еще за блажь?

   - В горле пересохло. Дай немножко воды, тогда и поговорим, - сказала Фина, отошла и села на склоне холма. Он выполнил ее просьбу и сел рядом, пока она утоляла жажду. Она постепенно разъяснила события, которые привели к такому решению Пармениона, и проблемы, с которыми он столкнулся.

   - Но ведь никакой надежды на победу нет, - сказал Аттал. - Я не

стратег

, Фина, но даже я знаю, что первая задача в сражении - сдержать неприятеля по флангам. Если не можешь этого сделать, значит будешь окружен и разбит. Пять тысяч человек не в состоянии сдержать то войско, что мы видели на равнине.

   - Знаю, - утомленно ответила она.

   - То есть, ты говоришь, что он там погибнет? За что? Во имя Гекаты, за что?

   - Он - человек чести.

   - Чести? При чем тут честь? Он ничем не обязан этим людям. Его долг - это Александр, и его Царь.

   - Но Александр под твоей опекой - а Парменион доверяет тебе.

   - Ну, и черт с ним! Он что, считает, что он бог и способен победить любого, кто встанет у него на пути? Да Филиппос его уничтожит.

   Фина потерла усталые глаза. - Парменион хочет, чтобы ты взял Александра в лес и нашел Бронта. Когда окажемся там, обсудим его план.

   - Если этот план предусматривает наше с Александром возвращение в Македонию, то я поддержу его - но не жди от меня, что я поеду в город или приму участие хоть в одной бессмысленной битве против Царя-Демона.

   Холодный ветер пробежался по спине Аттала, и свистящий голос заставил его съежится. "Как это мудро с твоей стороны", - прошипел он. Аттал резко обернулся с мечом в руке. Но перед ним мерцала лишь бледная фигура, казалось, сотканная из тумана. Постепенно она сгустилась, образуя тело широкоплечего мужчины, бородатого, властного, один глаз которого сверкал золотом. Фина сидела тихо, не произнося ни слова. "Ах, Аттал", - зашептал Филиппос, - "как странно видеть тебя на другой стороне. Всё в твоем сердце и душе говорит о том, что ты - мой. Ты должен был маршировать рядом со мной. Я могу предложить тебе богатства, женщин, земли, целые империи. И почему ты воспротивился мне? Из-за ребенка, который однажды убьет тебя. Отдай его мне - и этой угрозе будет положен конец".

   - Я не служу тебе, - ответил Аттал, и его голос охрип.

   "Нет, ты служишь меньшему подобию меня. Ты идешь за человеком. А здесь ты можешь пойти за богом. Эта идея тебе нравится, не так ли? Да, я могу читать в твоем сердце. Дворцы, Аттал, целые народы под твоей пятой. Ты можешь стать царем".