Тёмный Принц

   Простых ответов не было. Царь уже достиг среднего возраста, и для молодежи было естественным обратить свой взор к наследнику. Многие были за Александра, но кого-то больше устраивал полоумный Арридей, а кто-то по-прежнему помнил, что Аминта - сын Пердикки, предшественника Филиппа на Царском престоле.

   Но Парменион выбросил эти мысли из головы. Он хорошо знал Аминту; парень не желал короны, к тому же мало подходил для нее. Он был прямым и дружелюбным, неплохим офицером, однако без воображения или инициативы.

   Нет, ответ касался Филиппа и его растущего недоверия к Александру. Филота кормил его ложью и полуправдой, однако у него не было ни ума, ни коварства, чтобы самому сплести такую сеть.

   Парменион пролежал в глубокой ванне около часа, борясь с этой задачей, но ни на йоту не приблизился к решению, когда прибыл Мотак, желавший обсудить с ним донесения от агентов из Малой Азии.

   - Великий Царь увеличил численность войск на западе и направил отряды в греческие города на побережье. Но не очень много. От силы тысячи три. Странно, - произнес старый фивянин.

   - Персия огромна, - сказал Парменион. - Он может собрать несметное войско меньше чем за месяц. Нет, сейчас он просто дал нам понять, что ему известно о наших планах. Какие новости из Фив?

   - Там имело место обычное беспокойство. Никому не нравится наличие чужого гарнизона в Кадмее. Ты должен это помнить!

   - Помню, - согласился Парменион, вспомнив свою жизнь в Фивах, когда крепость в центре города была занята спартанцами.

   - В городе ходят слухи о персидском золоте для набора наемной армии, чтобы отобрать Кадмею назад.

   - Не сомневаюсь, что деньги уже там, - сказал Парменион. - Великий Царь станет кидать золото на все направления: Спарта, Афины, Коринф, Феры. Но в этот раз персы не добьются своего. У нас в тылу не будет мятежа.

   - Не будь столь уверен, - буркнул Мотак. - Фивы освобождались от завоевателей и прежде.

   - Тогда у них был Эпаминонд, и Пелопид. И Спарта была врагом. Теперь ситуация иная. Спарта была вынуждена действовать осторожно, опасаясь развязать новую войну с Афинами. Теперь же Фивы остаются в одиночестве, и им не набрать и пятую часть Македонской армии.

   Мотак хмыкнул и яростно тряхнул головой. - Сказано по-македонски! Ну что ж, а я вот фивянин, и я не соглашусь. Священный Отряд собирается вновь. Скоро город будет опять освобожден.

   Парменион встал из ванной, обернулся вокруг пояса толстым полотенцем. - Прежние дни прошли, Мотак; ты знаешь это. Фивы станут свободными - но лишь тогда, когда Филипп решит, что может доверять фивянам.

   - Какое высокомерие, - процедил Мотак. - Ты был человеком, который освободил Фивы. Не Эпаминонд. А ты! Ты помог нам занять Кадмею, а затем представил план, как разбить Спартанскую армию. Или не помнишь? В чем разница теперь? Откуда тебе знать, нет ли нового молодого Пармениона уже сейчас в Фивах, замышляющего и планирующего?

   - Уверен, что есть, - вздохнув, отвечал Парменион. - Но в Спартанской армии никогда не было больше пяти тысяч воинов, и они были рассредоточены на большой территории. Филипп же способен созвать в свои ряды сорок пять тысяч македонян, и еще в два раза меньше наемников. У него целый лес осадных орудий, катапульт, передвижных башен. Так что ситуация совсем не та, что была тогда.

   - Так и знал, что ты займешь такую позицию, - сказал Мотак с побагровевшим лицом.

   - Мне жаль, дружище, что еще я могу сказать? - спросил Парменион, подойдя к старику и положа руку на широкое плечо Мотака. Но фивянин сбросил ее, дернув плечом.

   - Некоторые темы лучше не обсуждать, - проворчал Мотак. - Давай займемся другими проблемами. - Он достал свои бумаги и начал их листать. Затем остановился, его лысая голова склонилась вперед, и Парменион заметил слезы в его глазах.

   - Что такое? Что не так? - спросил Парменион, подойдя и садясь рядом.

   - Они все погибнут, - проговорил Мотак дрожащим голосом.

   - Кто? Кто погибнет?

   - Юноши из моего города. Они восстанут с мечами в руках. И их всех зарежут.

   Понимание пришло к Пармениону. - Ты помогал им организовать сопротивление?

   Старик кивнул. - Это ведь мой город.

   - Ты знаешь, когда они планируют напасть на Кадмею?

   - Нет, но это случится скоро.

   - Нет надобности в этой бойне, Мотак. Я отправлю в Беотию еще два полка, и это остановит их на некоторое время. Но пообещай мне, что разорвешь свои связи с мятежниками. Обещай мне!

   - Я не могу этого обещать! Понимаешь? Всё, что я здесь делаю, превращает меня в предателя. Со дня битвы при Херонее, когда ты разбил Фиванскую армию. Я должен был оставить тебя еще тогда. Я должен был вернуться домой. И теперь я сделаю это!

   - Нет, - сказал Парменион, - не уходи. Ты - мой старейший друг, и ты мне нужен.

   - Я тебе не нужен, - печально произнес старик. - Тебе ничего не нужно. Ты -

стратег

, Гибель Народов. А я старею, Парменион. Я вернусь в Фивы. Я умру в своем родном городе и буду похоронен рядом с возлюбленной.

   Мотак встал и вышел из комнаты, с согбенной спиной.

  

  

Город Эгея, середина зимы, 337-й г. до Н. Э.