Тёмный Принц

   - Здесь вообще хоть кто-нибудь что-нибудь знает? - вспылил Аттал, встал и прошел через сад вниз по ступеням к широкому пляжу.

   - Твой друг напуган, - произнес Хирон. - И я не сказал бы, что виню его за это.

   Парменион кивнул. - В Македонии он властный человек, и ему требуется чувствовать, что всё вокруг под контролем. А здесь он словно лист на ветру.

   - Я чувствую, что вы не друзья. Почему он отправился с тобой в это странствие?

   - У него свои причины, - молвил Парменион. - Первая из них - это убедиться, что один я не спасу Александра. Он жаждет разделить эту славу и ради этого готов рисковать жизнью до конца.

   - Ну а ты, Парменион? Ты напуган?

   - Конечно. Этот мир для меня чужой; мне в нем нет места. Но я не теряю надежды. Я нашел Александра и, на какое-то время, мы в безопасности. Этого вполне довольно.

   Александр вышел на солнечный свет и забрался к Пармениону на колени. - Я знал, что ты придешь, Парменион. Я говорил, ведь так, Хирон?

   - Да, ты говорил, юный принц. Ты прекрасно разбираешься в людях.

   - Почему Аттал тоже здесь? Он мне не нравится.

   - Он здесь, чтобы помочь тебе, - сказал Парменион. - А теперь, почему бы тебе не пойти к морю и не подружиться с ним?

   - А я должен?

   - Он - первый из доверенных воинов твоего отца, а Филипп такое доверие легко не оказывает. Иди. Поговори с ним. Тогда и составишь свое мнение.

   - Ты просто пытаешься избавиться от меня, чтобы поговорить с Хироном.

   - Совершенно верно, - подтвердил Парменион с широкой ухмылкой.

   - Что ж, хорошо, - сказал мальчик, спрыгнул на землю и ушел.

   - Он - прекрасный ребенок, - заметил Хирон, - и ты очень дорог ему.

   Пропустив сказанное, Парменион встал и размял спину. - Расскажи мне об этом мире,

маг

. Дай мне почувствовать себя чуть менее чужим.

   - Что ты желаешь знать?

   - Расстановку сил. Начни с Филиппоса. Когда он взошел на престол - и как?

   Хирон наполнил кубок вином и отпил из него, прежде чем ответить. - Он убил своего брата Пердикку десять лет тому назад и захватил корону. Затем отправил войска на Иллирию и на север, захватив их города и отняв копи. Афины объявили ему войну, города Трезубца сделали то же самое.

   - Трезубца?

   - Земли Халкидики?

   - Ах, да. Халкидонский полуостров. Продолжай.

   - Филиппос разбил войска Трезубца три года назад, затем захватил Фракию.

   - А что же Персидская империя?

   - Какая империя? - переспросил Хирон, смеясь. - Как столь неотесанные варвары сумели бы создать империю?

   Парменион откинулся на спинку. - Так кто же тогда правит землями Азии?

   - Никто. Это дикая равнина, населенная кочевыми племенами, которые режут и уничтожают друг друга в череде бессмысленных войн. Там есть греческие города на побережье, которые когда-то управлялись Афинами и Спартой, но нет... никакой империи. А там, откуда ты явился, стало быть, есть?

   - Да, - ответил ему Парменион, - величайшая империя из когда-либо созданных за всю историю мира. Царь Царей правит от границ Фракии и до самого края света. Даже Греция... Ахайя, как ты ее называешь... платит дань Персии. Но ты рассказывал мне о завоевании Фракии.

   Хирон кивнул. - Армия Македона прошла через эту страну, словно лесной пожар, уничтожая всё на своем пути, каждый город, каждую крепость. Всё население было продано в рабство, или вырезано. Затем, в прошлом году, Филиппос отправился походом на Фессалонику. Сражение произошло неподалеку отсюда против объединенных войск Кадмоса и Афин. Они были разбиты наголову. Затем Царь обошел Кадмос и напал на Афины, сжег акрополь и убил всех граждан, кроме тех немногих, кто спасся морем. Теперь его ярость направлена на Кадмос. Долго он не продержится. За ним последует Спарта.

   - Отчего он так непобедим? - спросил Парменион. - Ведь наверняка же есть способ его одолеть?

   Хирон лишь покачал головой. - Кода он был ребенком, его... как и Ахиллеса когда-то... окунули в Реку Стикс. Он неуязвим для оружия. И его мать не держала его за пятку, как Ахиллеса. Ни одна стрела не может в него попасть, ни один меч не способен порезать его. Потом, когда ему было двадцать лет и он короновал себя, он попросил могущественного чародея создать ему золотой глаз, всевидящее око, которое позволит ему читать сердца людей. Чародей сделал, как он просил. Филиппос взял этот глаз, затем вырвал свой у себя из глазницы, заменив его магическим. Теперь ты видишь, Парменион: никто не может ни сразить его, ни перехитрить. Он предвидит все планы врагов на много шагов вперед.

   - Что же случилось с тем могущественным чародеем? Уж он-то, верно, знает, как победить свое собственное создание.

   - Нет, мой друг. Ведь это я тот чародей, и я ничем не могу тебе помочь.

  

***

   Аттал сидел на пляже, ощущая солнечное тепло на своем лице, но даже оно не было столь горячим, сколь его гнев. Вынужденное путешествие с жалким Спартанцем уже само по себе было достаточно неприятным фактом, но он-то предполагал поход во Фракию либо на Халкидики, чтобы спасти принца. А не в этот ужасающий, вывернутый и безумный мир.

   Вспомнив летучих тварей, он вздрогнул. Как может обычный воин сражаться с такими чудищами?