Тёмный Принц

   - Зло повсюду вокруг, дружище, - сказал ему Александр, - и мы здесь в большей безопасности, чем в горах. Уж поверь. - Камирон ничего не сказал, но страх еще мелькал в его глазах, а бока дрожали. - Ты - могучий Камирон, - сказал вдруг мальчик, - самый сильный из кентавров. Ничего не боишься. Ты самый быстрый, самый храбрый, самый сильный воин.

   Кентавр закивал. - Да, да, это всё я. Я! Я великий боец. И я не боюсь.

   - Знаю. Мы отправимся к морю и после этого в Спарту. Я поеду на тебе, и ты будешь меня защищать.

   - К морю, да. Будет ли там Хирон? Близко ли он?

   - Очень близко. Скажи, где ты был, когда ты... последний раз проснулся?

   - Это было в лесу, недалеко от гор. Я услышал крики и вопли. Это Македоны убивали кентавров. Тогда я увидел и тебя.

   - Что было вокруг, когда ты проснулся?

   - Только деревья и скалы, и... ручей, кажется. Я не помню, как туда попал. Я плохо помню вещи.

   - Когда я увидел тебя впервые, у тебя была кожаная сума на поясе. В ней был золотистый камень. Но теперь у тебя его нет.

   - Сума? Да... была. Но я ее оставил. Вопли меня отвлекли. Это важно?

   - Нет, просто интересно, где это случилось. Мы скоро выдвинемся, но сначала мне надо переговорить с Парменионом.

   Спартанец был увлечен беседой со жрицей Финой и Атталом, но когда к ним подошел Александр, вся группа замолчала. - Мне надо с тобой поговорить, - сказал мальчик.

   - Конечно, - ответил Парменион и опустился на колено, чтобы стать вровень с принцем.

   - Это касается Хирона.

   - Я слышал, мы его потеряли.

   - Нет. Он - это кентавр, Камирон. - И он быстро рассказал Пармениону о своей первой встрече с

магом

, и как тот превратился в кентавра. - Но теперь Камирон потерял магический камень. И я не думаю, что он сумеет превратиться обратно.

   - Мы мало чем можем ему помочь, - сказал Парменион, - только держать его ближе к себе. Однако, о более важном, как ты сам?

   Александр посмотрел в глаза Спартанцу, прочитав в них беспокойство. - Я в порядке. Он застал меня врасплох. Заклятие в этих лесах очень сильно - и очень темно.

   - Ты помнишь хоть что-нибудь?

   - Помню всё. Странным образом это было очень мирно. Я мог видеть всё, но не мог ни на что повлиять. Я не мог принимать самостоятельных решений. Он очень силен, Парменион. Я почувствовал это, когда его сознание протянулось к чудовищам и прикоснулось к ним. Он моментально подчинил их своей воле.

   - Ты все еще чувствуешь его присутствие?

   - Нет. Оно как будто заснуло.

   - Есть ли у тебя силы остановить его, если он попытается... контролировать тебя снова?

   - Думаю, да. Но откуда мне знать?

   - Делай все, что можешь, - посоветовал Спартанец, - и скажи мне, когда он вернется.

   - Скажу. Что будет теперь?

   - Царь сопроводит нас до моря. Оказавшись там, мы найдем способ пересечь Коринтийский Залив... Коринф. Оттуда мы отправимся на юг, через Аркадию в Спарту. После этого... Я не знаю.

   - Я сумею открыть Гигантовы Врата, - тихо проговорил Александр.

   - Не думай об этом, - прошептал Парменион. - Ты не тот, кем они тебя считают.

   - О, но я тот, - ответил мальчик. - Поверь, Парменион. Я и есть Искандер.

  

***

   Три дня небольшой отряд продвигался к югу через лес, возглавляемый Горгоном и сопровождаемый тремя Пожирателями, которые взметались в небо и ныряли над деревьями, высматривая признаки погони. Александр ехал на Камироне, чувства которого обострились на утро второго дня.

   - Я могу помнить, - сказал Камирон принцу. - Это чудесно. Я заснул и проснулся в одном и том же месте.

   - Это хорошо, - отстраненно ответил мальчик.

   Парменион шел непосредственно рядом с Лесным Царем, Дераей и Атталом, образуя преграду за кентавром и его наездником.

   За эти два дня жрица мало разговаривала с мечником, шла молча, а вечера проводила в беседах с Парменионом. Но на утро третьего дня Аттал отстал от основной группы шагов на тридцать.

   - Очень медленно идешь, - сказала Дерая.

   - Хочу поговорить с тобой, - сказал он ей.

   - Почему? Кто я для тебя?

   - Мне нужен... я хочу... совет.

   Дерая пристально взглянула на него, подлетела, чтобы коснуться его души, ощущая бурные, сложные эмоции, бушующие в нем. - Чем могу помочь?

   - Ты ясновидящая, правда?

   - Да.

   - И ты можешь провидеть будущее?

   - Будущих много, Аттал; они сменяются день за днем. Скажи, что тебя заботит.

   - Демон сказал, что позаботиться о том, чтобы мы с Парменионом оба были убиты. Он сказал правду?

   Дерая посмотрела в озадаченное лицо мечника. - А что ты сделаешь, если я отвечу, что это так?

   - Не знаю. Все мои враги, о которых известно, мертвы; это залог безопасности. Но он - сын единственного друга, что у меня есть. И я не могу... - Его голос притих. - Расскажешь мне о моем будущем?

   - Нет, это было бы неразумно. Ты носишь в себе тяжелую злобу и ненависть, Аттал. И события из прошлого изувечили твою душу. Твоя любовь к Филиппу - единственное доброе чувство, что у тебя есть.

   - Тогда скажи, будет ли мальчишка представлять опасность для меня?