Тёмный Принц

   - Да, - ответил Парменион. - И пришло время его найти. Но прежде я должен поговорить с Бронтом. - Спартанец встал и подошел к минотавру, который сидел на валуне и глядел в море.

   - Где мой брат? - спросил Бронт.

   - Ушел.

   Бронт кивнул. - Я думал, он продолжит путь. Но что еще можно ждать от такой твари?

   - Он сказал, что вернется собрать остатки своих подданных и приведет их к Гигантовым Вратам. Думаю, он так и поступит.

   Минотавр поднял голову и рассмеялся. - Не верь ему, Парменион. Он - порождение тьмы.

   - Посмотрим. Но нам надо идти дальше, если мы ему верим.

   - Почему?

   - Потому что если Горгон поведет своих чудищ на юг, народы Заклятия решат, что он намерен напасть на них.

   - Как он, возможно, и сделает, - буркнул Бронт.

   - Послушай: отбрось свою ненависть. Ты мне нужен для того, чтобы добраться до лесов, окружающих Врата. Я хочу, чтобы ты подготовил путь для Горгона.

   - Никогда! Он убийца и предатель.

   - Тогда, думаю, Искандер не сможет выполнить свое предназначение.

   Минотавр вскочил на ноги. - Ты отваживаешься угрожать мне, Человек? - разгневался он.

   - Да, - ответил Парменион. - Что с тобой такое? Война прошла - а он твой брат. Без его помощи никто из нас не выжил бы.

   - Он помог нам из своей выгоды. Не забывай!

   - А ты чем лучше? Или ты не грозился меня убить? И ты здесь лишь из-за Искандера.

   - Ты не понимаешь! Горгон убил моих детей и изнасиловал мою... нашу... мать. В нем нет ничего доброго. Он рожден во тьме и в ней он благоденствует. И ты хочешь, чтобы я ему расчистил путь? Пусть лучше погибнет Заклятие, чем такая тварь, как он, получит силу от его воскрешения.

   - Ты сам в это не веришь, - прошептал Парменион. - Это всё голос твоей ненависти. Мы не говорим сейчас о твоей печали или скорби. Мы говорим о будущем всех народов Заклятия. У тебя нет права решать их судьбу. Вы - гибнущая раса с одной лишь надеждой на спасение: Искандером. А теперь иди в лес и делай, что должно.

   - Ты откажешь нам в Искандере, если я откажусь?

   - Нет, - признался Парменион. - Я не откажу вам. То был голос моего гнева. Сделаешь, о чем я прошу?

   - Я подумаю, - пообещал Бронт, но смотрел он в сторону, избегая взгляда Пармениона.

  

  

Мантинейская равнина

  

  

Шлем первым увидал двоих мужчин, вышедших из рощи и направившихся к отряду. Он следил за их приближением, положа руку на ножны меча. Все девять коринфян встали, но золотоволосый ребенок выкрикнул имя и побежал к новоприбывшим.

   Первый из них вышел вперед и поднял ребенка на руки. У него не было меча, отметил Шлем, но двигался он как воин, быстро и всегда держал равновесие. Второй был светлоглазый, с уверенными, кошачьими движениями. Лев и волк, подумал Шлем.

   Тот, что был выше, опустил ребенка на землю, взъерошил ему волосы и посмотрел на ожидавших воинов, подойдя наконец к Шлему. Его синие глаза ничего не выражали, когда он увидел лицо из бронзы.

   Коринфяне молча ждали, однако новоприбывший пошел прямо к Шлему. - Кто ты? - спросил он спокойным тоном, в вопросе не слышалось и тени напряжения, однако присутствовала некая властность. Вот, подумал Шлем, человек, созданный для того, чтобы командовать.

   - Хотел бы я ответить тебе. Но я ничего не помню из своего прошлого, кроме того, что мне сказали отыскать ребенка.

   - Для какой цели?

   - Мне и это неизвестно - однако точно не для того, чтобы навредить ему.

   - Мое имя Парменион. Если поедешь со мной, подчиняйся моим приказам. Если это тебя не устраивает, можешь уйти прямо сейчас.

   - Меня это устраивает, - просто ответил Шлем.

   Человек улыбнулся и кивнул, затем обратился к коринфянам, выделив Экталиса. - Спасибо тебе, благородный муж, за помощь мальчику. Ты и твои люди рисковали многим, и я отдаю должное вашей храбрости. Вижу, лошадей хватит на всех, и думаю, что нам лучше будет продолжить путь на юг прямо сейчас, прежде чем продолжим нашу беседу. Враг идет на нас даже теперь, пока мы разговариваем.

   Экталис кивнул и приказал сесть в седла. Парменион подошел к женщине и положил ладонь ей на плечо, однако Шлем не слышал слов, звучавших между ними, и направился к лошадям. Скакуны Македонов были помельче коринфских, но были они широкогрудыми и мощными, скорее выносливые чем быстроногие; Шлем выбрал себе чалого мерина, ухватился за гриву и ловко вскочил ему на спину.

   - Знаешь толк в лошадях, - сказал Парменион. - Этого я бы и сам выбрал.

   Два часа отряд ехал в молчании, срезая на юг и восток через круглые холмы, избегая деревенек и городов и придерживаясь зарослей.

   Наконец, когда солнце стало клониться к закату, они устроили привал в укромной лощине.

   Парменион подозвал Экталиса. - Нужны будут часовые, - сказал он, - одного поставим на этом склоне холма, другого в роще к северу отсюда.

   Когда Экталис отсалютовал и ушел, Шлем ухмыльнулся. Воинское приветствие показалось естественным, Парменион принял его как должное.

   - Полагаю, ты командовал и более многочисленными силами, - предположил Шлем.

   - Так оно и есть, - ответил мужчина, держа руку на эфесе меча Македона, который теперь висел у него на поясе, - но это всё, что у нас сейчас есть. Можно посмотреть твой меч?