Тёмный привкус восторга

Ноэль дважды ударила по лицу так сильно, что он сплюнул кровь, когда упал. До приземления перед его глазами вспыхнули звезды. А затем его голова ударилась о тот же камень, о который он споткнулся, и звезда исчезли, а его место заняла вязкая темнота.

«Спокойно ночи, Гектор».

Он не знал, сколько времени прошло, прежде чем он моргнул и увидел перед собой белый свет. Только понимал, что в висках у него стучало, а звезды решили выйти повторно.

И опять белый свет.

Серьезно, что это… его осенило, и он тихо зарычал. Белый свет оказался долбаной вспышкой телефона. Унизительно.

Нахмурившись, он схватил устройство и раздавил его на несколько частей.

Ноэль с ухмылкой наклонилась, нависла над ним и заслонила солнце, благодаря чему Гектор обрел способность видеть.

— Все в порядке, агент Придира. Я уже отправила себе копии на электронную почту.

— Чтоб меня, — выдохнул он, слова слетели с его стремительно опухающих губ.

Ее ухмылка стала шире.

— Не могу. Ты принадлежишь Аве.

Он… принадлежит Аве? Подождите. Что?

— Итак, — сказала Ноэль, медленно и злобно улыбнувшись. — Хочешь знать сейчас, где ты ошибся, или мне подождать и рассказать позднее?

Глава 7

Восьмилетний Гектор Бекхэм сжал прутья клетки и посмотрел на десятилетнего брата, Дина. Дин лежал в своей клетке, не спал, но и не двигался. Он еще больше похудел. Кости резко выступали на его покрытом синяками и грязью лице, делая похожим на скелет с волосами.

Вероятно, Гектор выглядел не лучше. А почему должно быть иначе? Все другие мальчики и девочки выглядели также. Также как и Дин, они были совершенно беспомощны, заперты в клетках.

Всего здесь было двадцать шесть клеток, некоторые выстроились в ряды, другие стояли друг на друге. Старые, ржавые клетки, в которых когда-то содержали собак. Опять же, детей таковыми и считали. Собаками.

За неделю до каждого боя их запирали внутри нового «дома» и размещали в этом сарае. Таким образом, они становились жестокими, когда их выпускали. Их намеренно морили голодом, хоть это и ослабляло, но также толкало на ужасные поступки.

Кроме того, какой лучший способ вознаградить их за хорошо выполненную работу? Превратишь лицо друга в фарш и получишь бутерброд.

Да, Гектор подружился здесь с большинством ребят. В конце концов, некоторые участвовали в боях уже больше года и могли понять его боль… только с ними он мог поговорить о происходящем. Но завтра, когда вновь начнутся драки, он забудет о своей симпатии к ним, а они забудут о своих чувствах.

Пока это не закончилось, в них будет жить только одно желание — плакать.

«Ты неженка?» — голос отца внезапно закричал в его голове.

Сколько раз Гектор слышал этот вопрос? Бесчисленно. Хотя он не умел считать. Никогда не ходил в школу и не учился читать.

Ну, сегодня он не заплачет. Или завтра. Гектор выше этого. Ну, и просто у него не осталось сил.

Сегодня его не кормили, а вчера он получил только миску помоев. Он возненавидел горький вкус, но вылизал тарелку дочиста… потому что им никогда не давали ложку. Теперь его желудок скрутило в узел, он уже не урчал, а горел. Горел так сильно.

— Гектор, — прошептал Дин.

Гектор встретился взглядом с братом. Сегодня их клетки стояли одна перед другой.

— Да, — прошептал он по привычке.

Смотритель зоопарка… мужчина, отвечающий за «заботу» о них… уже провел свою ночную проверку, так что им не надо говорить шепотом. Кроме того, вокруг стонали и ныли дети, некоторые даже всхлипывали. Одна девочка молила кого-нибудь о помощи.

Она впервые в клетках, и у Гектора не хватило духу сказать ей, что никто не придет.

— Папа сказал, что я должен убить первого противника в первом раунде, — сказал Дин.

Гектор резко втянул воздух. Отвратительный запах наполнил нос, исходящий от него самого и от других. Их никогда не водили в туалет.

— Нет.

Гектор покачал головой, грязные волосы оцарапали его щеки.

— Он сказал, что я должен.

— Нет!

Только этого они никогда себе не позволяли. Убивать другого ребенка. Ребенка в такой же ситуации, запертого, забытого, когда ему везло, и вынужденного бороться за кусок еды, когда удача ему не сопутствовала.

Золотые глаза Дина… так напоминающие его собственные… потемнели.

— Ты знаешь, что случится, если я ослушаюсь.

Да. Гектор знал. Порка гораздо хуже, чем любое испытание на ринге.

— По крайней мере, ты не будешь чувствовать вину и ненавидеть себя.

Гектор мог иногда плакать после того, как причинил боль другому ребенку, но Дин молчал. Он резал себя и не говорил несколько недель. Даже с Гектором.

Если Дин нанесет смертельный удар… то никогда не оправится. Гектор это тоже понимал.

Он и Дин пытались сбежать вместе, но отец поймал их через два дня. В какой-то момент во время последующего избиения Дин закрыл собой Гектора и получил перелом руки за дерзость. Руку Дину пришлось лечить самому, которая, спустя шесть месяцев, все еще была согнута под странным углом.

— С кем ты сражаешься? — спросил он.

Молчание.

— Просто… не убивай его, Дин. Прошу. Не хочу, чтобы ты страдал из-за этого потом.

И вновь молчание.