Тёмный ручей

Баллантайн Ривард вкатывается в комнату точно в назначенное время. Его кресло на колесах представляет собой чудо дизайнерской эстетики и движется почти совершенно бесшумно, не считая тихого шороха колес по толстому ковровому покрытию. Вживую он выглядит моложе, чем на фотографиях, к тому же очки в черной оправе сменил на другие – с голубоватыми линзами и без оправы вообще. Они придают ему такой вид, как будто он намерен отправиться на гонки «Формулы-1».

Иронично – или нет, – но Ривард облачен в точно такой же спортивный костюм, как те, что сейчас надеты на нас.

– Садитесь, садитесь, – говорит он, оделяя нас казенной улыбкой. – Гвен Проктор. Сэмюел Кейд. Не стойте, как на церемонии.

Его медовый тон не обманывает меня. Этот человек проложил себе дорогу на самый верх башни отнюдь не очаровательными манерами.

Мы с Сэмом опускаемся на софу, которая кажется совершенно новой. Я думаю, немногим людям доводилось сидеть здесь. Мы – редкое исключение.

– Могу я предложить вам напитки? – Ривард не оглядывается, но в комнату, словно по сигналу, входит безупречно одетый мужчина в синем деловом костюме; в руках у него серебряный поднос, уставленный бокалами с различными напитками. Все они алкогольные, и цена их такова, что я и мечтать не могу позволить себе подобное.

– Виски вполне подойдет, – говорит Сэм, и я киваю. Ривард хочет проявить гостеприимство, и мы в знак вежливости делаем по глотку.

Виски, конечно же, оказывается превосходным. Я стараюсь отпивать понемногу.

– Итак, – произносит Ривард, беря собственный стакан с коктейлем, который мужчина в синем костюме, с ловкостью, выдающей большой опыт, смешал ему из трех различных ликеров. – У вас есть новости о том детективе.

– Я расскажу вам все, что мы знаем, но дело требует приватности.

Ривард смотрит на меня через голубоватые стекла очков.

– Мистер Чивари, мистер Догерти, пожалуйста, оставьте нас.

Мужчина в синем костюме исчезает без малейших колебаний или вопросов, но охранник говорит:

– Сэр, не будет ли мне лучше остаться…

– Выйдите, мистер Догерти. Вы можете подождать за дверью. Со мной все будет в порядке. – Ривард чуть выпячивает челюсть, бледную кожу на его шее покрывает слабый румянец, хотя голос его остается спокойным и тягучим. Догерти бросает на нас последний недовольный взгляд и скрывается за дверью, закрыв ее за собой. – Что ж, теперь мы одни. И я могу отвечать на ваши вопросы, не выбирая слова. Скажите мне, каким образом вы нашли того человека?

– Вы имеете в виду мистера Сойера?

Его глаза на миг вспыхивают, но я не знаю, что это означает.

– Да. Где вы нашли его?

– На заброшенном складе, – отвечаю. Я хотела бы, чтобы разговор вел Сэм, но он лишь молчит и наблюдает, впитывая информацию. – Почему вы наняли его?

– Вы назвали имя «Авессалом». – Ривард переходит в контратаку. – Объясните, пожалуйста, откуда оно вам известно.

Я выдавливаю улыбку.

– Конечно. Но сначала вы должны пояснить мне, откуда оно известно вам.

– У меня были кое-какие… сложности. Я предпочту не вдаваться в подробности.

– Это имеет отношение к вашему сыну? – уточняет Сэм, и я с облегчением предоставляю ему вести диалог. В течение нескольких секунд мне кажется, что старик больше не будет с нами разговаривать, что сейчас он позовет своих людей и велит вывести нас вон… но Ривард лишь тяжело вздыхает и смотрит куда-то вдаль, на панораму кварталов Атланты.

– Да, это имеет отношение к нему. Вы же знаете, он покончил с собой несколько месяцев назад. Моя вина. Это нелегко – растить богатых деток, внушая им понимание того, что правильно, а что неправильно. Я должен был стараться лучше, но это мой грех, не его. У него годами были проблемы с наркотиками, и я полагаю, вы в курсе этого; желтая пресса постаралась осветить это со всех сторон. Он не раз побывал в реабилитационных клиниках… почти как вы, мистер Кейд. У вас в прошлом ведь тоже была госпитализация в подобном заведении, верно?

Сэм замыкается в себе. Я и прежде видела в нем подобные перемены, но они продолжают пугать меня: он словно весь становится стеклянным, и только его глаза остаются живыми. Потом эта оболочка лопается, и он отвечает:

– Было такое. После Афганистана.

– В этом нет позора, сынок. Многие хорошие люди вернулись с войны сломленными.

Сэм не покупается на подслащенную снисходительность Риварда. Взгляд его становится холодным и безэмоциональным.

– Меня лечили от сильной депрессии, и поскольку вы обсуждаете это только ради того, чтобы продемонстрировать, насколько глубоко копнули наше прошлое, почему бы вам просто не перейти к главному блюду и не заговорить о Мэлвине Ройяле?

Я рада, что Сэм сделал ответный выпад. То, что он произнес имя моего бывшего мужа, было для меня потрясением, однако достаточно умеренным. Мы только что взяли контроль над разговором. И по тому, как Ривард едва заметно сжимает тонкие губы, я понимаю, что его это не особо волнует.