Тёмный рыцарь

Де Пейн снова всмотрелся в укрепления. Прав Майель, замок выглядел покинутым, заброшенным. Ни один язычок пламени не показался в просветах между башенками на стене. Ни фонаря, ни знамени, ни боевого вымпела. Нигде не блеснули доспехи воинов, нигде не мелькнула тень хотя бы одного часового. Тамплиеры вскочили в седла и медленно двинулись к мостику. Вдруг зловещее молчание разорвал звон цепей: за воротами опустился подъемный мост. Посланники ордена натянули поводья. Из ворот вылетел, как молния, всадник. На нем был просторный белый халат, перетянутый широким красным кушаком, на ветру развевались длинные черные кудри. Не колеблясь, всадник галопом пронесся по подвесному мосту и поскакал навстречу прибывшим. Стук подков малорослого, но быстроногого арабского скакуна, несшегося все так же галопом, походил на зловещий грохот литавр перед боем. Де Пейн слегка поворотил коня, потянулся было к рукояти меча, но всадник уже резко натянул поводья, остановившись прямо перед группой тамплиеров, украшенное бородкой лицо расплылось в улыбке. Он поклонился гостям, одновременно показывая свое искусство наездника: конь под ним пятился, поворачивался влево, вправо, и наконец, по еле слышной команде, застыл на месте. Всадник нежно погладил по взмыленной холке своего скакуна, указал рукой на де Пейна и его спутников и заговорил на беглом лингва-франка, принятом в заморском владении христиан.

— Тамплиеры, генуэзцы, благородные господа — выбирайте, что вам больше по нраву, — вы желанные гости у нас! Я — Усама, начальник стражи. От имени моего отца приветствую вас в Хедаде!

— Начальник без стражи? — спросил Майель. — Без меча и щита?

— Достопочтенный Майель, мой меч, доспехи и щит — все это прямо за твоей спиной!

Де Пейн быстро обернулся. За их спинами молча выстроилась цепь всадников в синих плащах, их головы и лица были скрыты под кольчужными капюшонами. Длинная грозная цепь воинов — рогатые луки натянуты, наконечники стрел нацелены прямо на тамплиеров. Де Пейн повернулся, откинул капюшон своего хауберка и, подъехав к Усаме, протянул ему руку.

— Друг, — улыбнулся он, — благодарю за теплый прием.

— Воистину, ты друг. — Усама крепко пожал руку тамплиера. — Здесь, в горах, равно как и в пустыне, незнакомцев не бывает: только друг или враг. Но поспешим, отец мой ждет.

И посланцы ордена последовали за Усамой по подвесному мостику через узкий, но очень глубокий провал. Они обрадовались, достигнув скользкой каменистой тропинки, что вела под своды ворот и дальше, в главный двор, над которым высилась квадратная центральная башня. Де Пейн постарался скрыть удивление: двор был не пыльным и грязным, как он ожидал, — нет, то было море густой зеленой травы, расплескавшееся и тянувшееся в другие дворы крепости. Усама провел их через главный двор и свернул налево, в следующий. Де Пейну этот двор напомнил богатое поселение с домами, крытыми соломой, конюшнями, житницами, кузнями. И снова густой зеленый ковер травы, колодцы и фонтаны, небольшое водяное колесо, сады и квадратные грядки с травами, съедобными и целебными, — все красивое и ухоженное. Когда они уже въехали в крепость, погашенные перед тем или прикрытые костры снова ярко вспыхнули, в небо потянулись струйки дыма. Тамплиеры спешились, слуги увели их коней, поклонившись гостям и сверкнув белозубыми улыбками. Провансальцев проводили в отведенное им помещение, в дальний конец крепости — там, заверил Усама, их ждут мягкие постели и сытная еда. Затем он, щелкнув пальцами, подозвал одного из своих людей и что-то прошептал ему на ухо. Тот сейчас же поспешил прочь. Усама повернулся к гостям, откровенно наслаждаясь их удивлением.

— Чего ожидал ты, достопочтенный Эдмунд? Что здесь обитает банда головорезов, подонков-грабителей с большой дороги?

— Мы проезжали мимо трупов казненных…

— Когда я въезжаю в Иерусалим или Триполи, трупов казненных я вижу куда больше, — заметил Усама. — Идемте, отец ждет.

— Твой отец — Шейх аль-Джебель?

— И да и нет. Наш Великий магистр постоянно находится в Аламуте, мой же отец Низам — его халиф[57] в здешних горах. Однако ему дано право по своему усмотрению пользоваться титулом своего повелителя.

Он повел их назад, через главный двор в центральную башню. Де Пейн не переставал удивляться. Центральные башни франкских замков — донжоны — были холодными, полутемными, грязными; они были предназначены лишь для обороны во время военных действий. Здесь все было по-другому. Широкие окна так хитро прорезали в стенах, что в любой час дня сквозь какое-нибудь из них лился солнечный свет. Пол покрывали разноцветные плитки, образовывавшие замысловатые геометрические узоры. Мрачные стены были скрыты под яркими полотнищами. Воздух был очищен благовонной миррой, которую разбрызгивали над жаровенками с горящими углями, а сверх того напоен нежными ароматами: всюду были расставлены корзиночки с измельченными листьями и семенами редких растений.