Тёмный стражник

Тим весьма правдоподобно изобразил удивление:

— Ничего не знаю ни про каких девиц. Мы были втроем, пили чай, вино, смотрели телевизор. Вот, собственно и все. А что касается девушки, о которой ты говоришь — первый раз слышу.

Леди Алисия поняла, что наскоком от младшенького ничего не добиться и логично переключилась на слабое звено — Миру. Та мялась на месте, чувствуя себя шлюхой в рубашке с чужого плеча, остро ощущая неловкость от пронзительно-инквизиторского взгляда матери Тима.

— А ты… девушка, тоже ничего не знаешь, я полагаю?

Мира весьма неопределенно пожала плечами — врать леди Алисии в глаза было просто невозможно, но и сказать правду она не осмелилась, слишком долгие объяснения последуют за этим, затрагивающие, к тому же, ее личные дела.

— То есть? Ты что, говорить разучилась?

— Мама! Хватит. Я тебя прошу — давай во всем разберемся попозже, мы с Мирандой немного не готовы принимать гостей.

— А мне все равно, готовы вы или нет. Я хочу знать, что происходит в этом доме с моими сыновьями. Что за тайны императорского двора? Что за непонятная девица? Почему Рич весь в синяках?

Мира поспешно спрятала непрошенную улыбку, вспомнив давешнюю кухонную баталию. Тим хмыкнул, пожал плечами:

— Подрался, наверное, с кем не бывает.

— Вы что, сговорились? — прошипела леди Алисия. — Рич сказал то же самое.

— Ну вот, — радостно заявил Тим, — значит, это правда. И… мам… можно нам пару минут наедине побыть? За закрытой дверью?

Женщина вздохнула так тяжко, будто ее направили на работу в каменоломни:

— Ладно, уговорил. Но учти, ужин не отменяется — это раз. И разговор этот мы продолжим — это два.

— Конечно, мама, — самым любящим тоном сказал Тим и выпроводил-таки мамочку за дверь.

Мира заметно расслабилась, села на кровать — ноги ее не держали. Видит богиня, ей проще было ритуал пережить, чем перед матерью Тима стоять. Проведя влажной ладошкой по волосам, девушка вздохнула:

— Ну и что мы будем делать? И кстати, она всегда так заявляется? Без предупреждения и везде сует нос?

— Миранда!

— Ох, извините, ради богини, за грубость. У тебя фантазия хорошая, сам перефразируй, как больше нравится, и ответь, пожалуйста.

Тим запустил пальцы в волосы, поелозил там и произнес:

— Миранда, мама — это мама. Она всегда такой была и ничто ее не исправит. Родителей, знаешь ли, не выбирают, но я считаю, что нам достались далеко не худшие. К тому же матушка нас очень любит и беспокоится, как у нас дела. Может быть, иногда перебарщивает, но факт остается фактом. У нас с Ричем язык не поворачивается ей сказать, что мы уже не нуждаемся в опеке.

— Охотно верю, что касается тебя, а вот братик твой, по-моему, ей что-то подобное сказал не далее как утром. Помнишь?

— Ага, сказал, только мама сразу в слезы, а хуже этого быть ничего не может. Мира, не сердись, но здесь я бессилен, и повлиять на ситуацию не могу. Если можешь, не обращай на нее внимания, не переживай. Она слишком сильно нас любит и выказывает свои чувства безо всяких ограничений. Просто мы с Ричем за столько лет уже привыкли, а для тебя все в новинку. И кстати, видела бы ты нас лет пятнадцать назад — поняла бы, что сегодняшнее поведение — цветочки по сравнению с тем, что было тогда.

Мира одернула рубашку и спросила:

— Ладно, допустим. Делать-то что будем? Сейчас твоя драгоценная мамуля поговорит с Тессой, та ей все выложит и… что?

Тим откровенно рассмеялся:

— Вот уж за это я бы точно не стал переживать. Чтобы мама начала разговор с незнакомой девицей, которую подозревает в блуде со старшеньким — нонсенс. Да ей проще Рича в бараний рог скрутить и всю правду из него выжать, чем опуститься до бесед непонятно с кем, да еще при том, что эта непонятно кто ночевала на половичке в подъезде. Так что это не проблема. Зато есть другая, — и ухмыльнулся многозначительно, посмотрев на девушку.

— Что? — не выдержала Мира столь пристального взгляда.

— Ты в чем ходить собираешься?

— То есть? Ну вот… в рубашке твоей.

— Хмм… как бы это сказать… нет, меня все устраивает, даже очень, но она… немного просвечивает, что ли. А платье твое я вчера выбросил собственноручно, уж извини, но восстановлению оно не подлежало.

Мира оглядела себя и ахнула — действительно, просвечивала, но почему? На Тиме рубашка смотрела вполне пристойно, и вообще была сшита из плотной материи. В чем подвох?

— Она влажная, — снисходительно пояснил Тим. — Влажная и потому прозрачная. Такой вот материал забавный. Мы когда с бритьем моим возились, видимо, случайно намочили. — И хоть бы капля раскаяния в голосе! Ну почему уже второй раз она встречает маму Тима, мягко скажем, в неподобающем виде? Что леди Алисия должна о ней подумать? Мира схватилась за голову.

— Почему ты мне ничего не сказал?

— А зачем? Мне все нравится.

— Да причем здесь ты! — Мира натуральным образом взвыла, дернув себя за остатки волос. — Я же… она же… богиня знает что подумает! Обо мне, не о тебе!

Тим ласково улыбнулся и присел перед девушкой на корточки: