Тёмных дел мастера. Книга четвёртая

Но, покидая эту грань бытия, Разарот в последний момент оторвал от самого себя кусок плоти и создал таким образом своё бесполое дитя — воплощение его злобы на слабость людского мира. Которая, по его мнению, прежде всего происходила из предательской слабости остальных богов-творителей. Это дитя не имело имени и не могло быть названо, но оставалось столь же ненасытно, как и бесконечный голод Разарота, который тот всё никак не мог утолить, многие века производя и поглощая свою сущность. Поэтому дитя стало про́клятым, воплощая собой то самое проклятие, которому другие боги-творители некогда предали Разарота.

Но потом на какое-то время дитя Разарота исчезло, а люди всего мира стали называть эту попытку Разарота покинуть божественное узилище не иначе как божественным наказанием. Во всех религиях это событие хоть как-то да упоминается. Даже в религии нашего хаас-динца. Там оно называется Эталь хаши, если мне не изменяет память.

Правда, наказывать людей изначально никто не собирался. Целью Разарота было уничтожить человеческую слабость. И поскольку людской век слишком короток, а разум человека слишком скуден, чтобы уместить такие вещи в голове целиком, то вскоре прорыв Разарота стали интерпретировать в угоду тогдашним интересам разнообразных церквей и конфессий. А потом, когда богам стала неудобна такая компрометирующая правда, о нём и вовсе забыли. Точнее, вычеркнули эту историю из всех священных текстов, заменив на неясные эквиваленты, мутные выкладки, иносказания и тому подобное. Хотя, может быть, вовсе и не боги приложили к этому делу руку, а сами люди… Сейчас уже сложно разобрать.

Но что интересно: это дитя живо и по сей день! Просто призвать его могут лишь настоящие повелители магии. Такие, как я. А ещё уметь владеть «источником призыва» лучше, чем другие. Да и самому надо быть похожим на настоящего дьявола из преисподней, пожалуй… Каким был мой первый учитель.

Тут Альфред неожиданно замолчал, поспешно вспомнив о Джаргуле и его возможности колдовать заклятье «внутреннего зверя ужаса», как когда-то называл это Эргарот. Заклятие превращало чёрного колдуна в настоящее воплощение кошмаров, которое в случае Джаргула представляло собой исполинскую рогатую тварь в полной своей форме. Без сомнений, эта история каждый раз вызывала в Альфреде одни и те же будоражащие эмоции, но, несмотря на все попытки, самому молодому колдуну так никогда и не удавалось воссоздать данное заклятье на подобающем уровне. Не говоря уже о том, чтобы всерьёз думать о призыве проклятого дитя Разарота, умевшего в мгновение ока пожрать любую вещь или заклинание. А также снять всё отрицательное и положительное магическое воздействие с призвавшего, если сам чёрный колдун оставался достаточно крепок, чтобы совладать с такой тварью.

— Мне… — продолжил было Альфред, но почему-то вдруг снова осёкся, после чего резко повернул голову назад, выглянув из кибитки наружу.

Там, у горизонта над заброшенными полями, вот уже какое-то время висела небольшая тусклая звёздочка, которая выглядела почти натурально в утреннем небе, если бы не едва заметное её движение. Сомнений не оставалось: это был магоплан. Сделав усилие, молодой колдун ещё сильнее напряг глаза, направив в них больше тёмной магической энергии, чтобы разглядеть изображённые на летательном аппарате символы. Однако так ничего и не увидел: покрытие корпуса магоплана было совершенно однородным, если не считать стандартного набора окон, а также пару внешних гранджезлов, выкрашенных всё той же серой блестящей краской.

— Эге-ей! Похоже, твоё постоянное нытьё окупилось, библиотекарь! — заявил тогда молодой бунтарь, продолжая неотрывно смотреть на горизонт.

Бедный Вадикус с волнением крутанулся на месте и перевёл испуганный взгляд на Альфреда.

— Скоро здесь запахнет жареным, — добавил некогда столь уважаемый им беспринципный кумир, отчего Вад буквально почувствовал, как по лицу Альфреда вмиг расплылась кровожадная ухмылка, несмотря на то, что голова последнего была всё ещё повёрнута в сторону горизонта. — Что ж. Давно уже пора было им нас найти. И немного меня поразвлечь!

Глава 9 (24)

Пусть планы не созрели — Коварство спит, пока оно не в деле.

Уильям Шекспир. Отелло

Сидя на выделенном ей небольшом стульчике около самого спуска к каким-то промышленным отсекам или, может быть, кристаллическому отделению, где хранились запасы магии, Лагнес испытывала слишком много разнообразных эмоций, чтобы суметь сфокусироваться на какой-то одной. Покрасневшие от усталости глаза чесались, однако постоянные переговоры солдат и резкие крикливые команды управляющих магопланом рулевых вот уже второй день служили для неё скорее как постоянная поддержка, чем раздражающая среда. Благодаря этому девушка ухитрялась сосредотачиваться на задаче, хотя за последние пару ночей так и не сумела как следует выспаться, продолжая грезить праведной местью ещё с Кальстерга.