Тёмных дел мастера. Книга третья

Пойми, не то чтобы этот язык делал наши заклятья сильнее или мешал нам… Но, как я считаю, он даёт нам немалое подспорье, поскольку отражает самую суть всего того, что мы творим, что выпускаем на свет. И, как ты, возможно, уже заметил, даже в случае применения похожих заклятий каждый из нас может произносить абсолютно разные слова из данного языка, потому что воплощает свои заклятья в итоге совершенно по-разному. Наполняя их целиком и полностью только своим собственным сочетанием смыслов. Только своим собственным уникальным видением бытия. А можно и не произносить ничего вовсе. Тут уже по желанию.

— А перевод? — сразу же поинтересовался Альфред, но очень быстро понял, какую непотребную глупость сморозил…

— Как думаете, долго он ещё будет так сидеть? — настороженно пробормотал Вад, медленно подойдя к Лагнес, которая в последние дни выглядела совершенно опустошённой.

Но она даже не подняла взгляд на этого недавно примкнувшего к ним странноватого типа: у неё, как всегда, не нашлось для него никакого ответа. Девушка лишь мельком глянула на молодого колдуна, который вот уже битый час отдыхал на пригорке, согнувшись в какой-то странной позе.

Его невыносимое заклятие до сих пор вытягивало из Лагнес все силы, по-прежнему вынуждая оставаться немой. И это ощущалось девушкой именно так, поскольку только лишь за треть дня, совсем недавно проведённую ими в Варгосе, ей настолько часто хотелось кричать от страха и громко молить каждого тамошнего жителя о помощи, что порой её внутренний голос практически заглушал собой все когда-либо произносимые Лагнес слова.

А уж когда этот чокнутый идиот умудрился не только спастись из хранилища, пробурив своим телом непреодолимые толщи земли, но и зашвырнул их двоих на последний отходящий со станции дымогон, который впоследствии сам же и взорвал, отказавшись сдаваться властям даже под обстрелом заклинаний, психика Лагнес окончательно перестала выдерживать напор событий, осаждавший её в эти дни.

Отныне она просто сидела там, где ей велели, потребляла ту пищу, которую ей предлагали, и спала лишь в те часы, которые ей милостиво уготавливала Судьба. Да и то с постоянными кошмарами, поскольку никогда не знала, что ещё выкинет её чёртов похититель: решит ли устроить очередной внезапный взрыв или затащит к себе под ярмо ещё одного долбанутого проходимца с дороги.

Именно таким сейчас казался девушке их новый спутник, который, похоже, являл собой чуть ли не столь же странноватого и помешанного на своих идеях типа, каким ей виделся прежде похитивший её оборванец. Об этом можно было судить хотя бы по тому, как он им впервые представился: Вадикус Предикнот — «свободомыслящий» библиотекарь из ниоткуда.

Свободомыслящий… О, это был настоящий номер!

Правда, помимо этого Лагнес смогла узнать и кое-что другое. Недавно она случайно подслушала разговор между Вадикусом и её похитителем, когда они ещё путешествовали в составе полного дымогона, а не только его головного вагона с кристаллическим топливом, который доставил их в Кальстерг сегодня утром. Тогда мучитель девушки впервые назвал своё имя… И теперь оно эхом раздавалось в голове Лагнес каждый раз, когда она смотрела ему в спину.

Альф… ред…

Такое простое…

Хотя нет. Это имя определённо не могло принадлежать кому-то столь отвратительному и ужасному! Тому, кто мог позволить себе убивать других людей исключительно из прихоти без каких-либо элементарных угрызений совести и чувства ответственности за совершаемые им поступки перед всеобъемлющими законами королевства. «Наверное, — решила тогда про себя Лагнес, — это всё же его псевдоним».

Однако если бы только ей удалось хоть как-нибудь надавить на Вадикуса, чтобы тот ненадолго отвлёк её похитителя, дав девушке возможность сбежать… Правда, если это и произойдёт, то не раньше, чем сам странноватый библиотекарь вообще поймёт, за каким исчадьем зла он так бездумно увязался в дорогу!..

Хотя, наверное, Вад просто с самого начала не желал замечать того, пред кем он на самом деле столь усердно преклоняется.

«Мужчины…» — подумала в тот вечер Лагнес. Хотя тогда ещё не знала, что в первый и последний раз проводит его в пассажирском вагоне, а не под открытым небом в полуразрушенной кабине оператора.

Кроме того, чуть позже в ходе размышлений девушка стала свидетельницей довольно жалкой сцены, разыгравшейся между Альфредом и его новым варгосовским товарищем, которую можно было назвать не иначе как «развлечение немногословного мастера и его тщетно пытающегося сохранить достоинство раболепного слуги». На протяжении некоторого времени Вад только и делал, что под восхищённые дифирамбы своих однобоких фраз выпрашивал у Альфреда раскрыть секрет его магии, но получал от того лишь смачные пинки и грубые отказы.

«И этот человек ещё пытался доказать мне, насколько их мужское племя превосходит нас, женщин?»