Тёмных дел мастера. Книга третья

«Хочешь выглядеть не как все? Используй палочки с абсолютно новым ускорителем от „Фелимс“!» — прочитал Альфред на одном из них, стоя внизу, у самого края гудящего потока постоянно прорывавшихся вперёд однотипных самоходок. Все они все как один тарахтели у него под носом своими искусственными пародиями на магию, установленными под их металлическими капотами, то сильней, то тише, в зависимости от приближения или удаления, осуществляемого под строгим взором дорожных постовых.

И конечно же, такая мерзостная, до основания лживая и лицемерная атмосфера просто не могла не всколыхнуть его мятежную душу, которая вдруг словно сама собой неожиданно вывернулась от отвращения наизнанку. А в следующий миг на лице у молодого колдуна просияла исключительно широкая и злорадная улыбка. Она одновременно выражала и крайнюю степень отвращения, и невозможно сильный позыв продемонстрировать здешним ублюдочным прожигателям жизни чем на самом деле должны отличаться реальные человеческие идеалы и навязанные.

— Эй, ты, очкарик, — обратился молодой колдун в сторону своего интеллигентного приятеля, который стоял рядом, но, похоже, совершенно не находил в этой картине ничего особенного. — Как вы обычно переходите на другую сторону дороги в таких местах?

— М-м?.. — буднично протянул Вад.

Но больше не смог выдавить ни слова, поскольку рядом с ним стоял уже не их прежний попутчик, а вновь тот жутковатого вида тип, лицо которого так пугало высокорослого библиотекаря в самом начале. Особенно перед тем, как руки этого жуткого существа начинали творить эту неведомую и исключительно разрушительную магию, которой сам Вад, несмотря ни на что, каждый раз так восхищался.

Всё же он пару раз сглотнул и наконец заговорил:

— Эм-м, *гхы-км!*….. Ну, тут есть подземные переходы рядом. Они служат для пересечения широких улиц, на которых нельзя установить пешеходный переход…

— Хэ-э-э? — только и выдохнул на это Альфред, моментально вздёрнув одну руку вертикально вверх, не отводя при этом своего испытующего, почти безумного взгляда от лица Вада. После чего так же быстро, но уже с заметным напряжением в суставах размашисто рубанул ею обратно вниз, зашевелив каждым пальцем ладони в разные стороны под совершенно невозможными углами.

И тут абсолютно все оказавшиеся рядом самоходки в одну секунду замерли, словно врезавшись с обеих сторон в возникшую поперёк дороги невидимую стену. Да так и застряли в ней, разъехавшись затем по обе стороны от этой незримой границы, как почтенные слуги, уступающие дорогу своему всесильному императору.

— Вот до какой степени, оказывается, теперь у вас вся жизнь организована… Ровные дорожки, ровная, ясная полоса в жизни. Которая только иногда прерывается такими же ровными, как у всех остальных, неудачами и несчастьями. А своя дорога, своя «свобода» вам теперь ещё и навязывается, как будто она настоящая… — продолжал тем временем громогласно рычать совершенно изменившимся голосом чёрный колдун.

Сейчас сила и резонанс его слов не шли ни в какое сравнение со звуками обычной городской жизни и мигом разносились по округе, пронзая буквально каждый встречный объект на расстоянии целых десятков, а то и сотен метров. Это не было похоже на то простенькое заклятьице, которое Альфред применил в Миренкиане, поскольку стены ближайших домов теперь дрожали, а ноги прохожих натурально подкашивались. Ведь содержавшаяся в его словах необузданная и чистая энергия довольно медленно, однако неотвратимо, капля за каплей, подавляла всю суть их заурядного мышления, постепенно заполняя его собой до самого основания. Но Альфреду, как и всегда, было на такие вещи абсолютно наплевать.

Не замечая того, как многие проходящие мимо люди начинали корчиться от боли, и как переступал из стороны в сторону схватившийся за ближайший дорожный указатель Вад, спотыкаясь об упавшую прямо за ним миниатюрную фигурку Лагнес, молодой колдун лишь продолжал строптиво улыбаться. Пока в какой-то момент не распрямил пальцы на вытянутой вперёд руке и не закончил наконец своё мучительное для любого из этих пустоголовых олухов заклятье одним мощным выбросом бурлящей чёрно-зелёной энергии, появившейся и тотчас же соскользнувшей с его предплечья, как комета. Её стремительный полёт сопроводил последний суровый выкрик: «Кэсавара эфр-р-рос!»

В ту же секунду по всему обозримому пространству вокруг заиграли, как показалось вначале, небольшие цветные пузырьки, отражавшие своей поверхностью не только основные цвета радуги, но и миллион других совершенно невообразимых оттенков, названия которых люди пока что не знали. Да и не хотели знать, поскольку все эти цвета так гармонично вписывались в окружавший их мир, что он буквально расцветал от столь всеобъемлющего присутствия, по-настоящему воплощаясь в то, чем он, по сути, и должен был для каждого являться… Если бы, конечно, не те многочисленные комплексы, страхи и заблуждения, преследующие любого здравомыслящего человека от рождения до смерти.