Тиран

– Эх, – с тоской вздохнула Оля.

Скоро мужчин не станет. На их место придется вызывать из Великой Бездны демонов. Так поступают героини книги «Лесная ведьма». Но Оля не верит в демонов. Она бы хотела, но не может. Зато они верят в нее.

Андрей, холостяк, от которого ушла жена пять лет назад, найдя себе более интересную жизнь в лице алкоголиков-любовников. Он занимается сексом с вагиной из секс-шопа. Это удобно и не создает проблем. Сейчас он лежит в тишине на подушке и смотрит в потолок. Пенис в трусах сигналит хозяину о том, что пора слить сперму. Яйца стали тяжелыми, как грех Иуды. Они собрались как два шара и выпучив в стороны светлые волоски, приготовились изливать лишнее. Андрей сунул руку в трусы и вынул член и яйца. Шестнадцать сантиметров чистого удовольствия стояли совершенно впустую. Их бы в нужное женское место, чтобы женщина ощутила какой он – член Андрея, вздернутый кверху дугой! Но нет женщины. Есть лишь вагина из синтетики. Дочь ляжет спать и он эту вагину трахнет. Он будет при этом думать о том, как трахает какую-нибудь красоточку и на него смотрят его коллеги из ЖКХ, тоже сантехники. Смотрят и завидуют.

Он любит создавать целые сюжеты для самоудовлетворения. Порой он представляет себя богатым олигархом, у которого на службе есть девочки. Порой он видит себя шоуменом, телеведущем, который трахает прямо в студии свою ассистентку. Он ее трахает, а съемочная группа смотрит и ждет, ждет, когда он кончит и начнет вести передачу. Только вором в законе он себя не представляет. Иногда он видит себя влиятельным политиком, которому дают красивые женщины, чтобы пробиться куда-либо. Порой продюсером. Реже он представляет себя спортивным молодым жеребцом. Только вором в законе он себя не видит. Не хочет.

Ах, если бы жизнь сложилась иначе. Он стал бы не сантехником в ЖКХ, а знаменитым режиссером. Если бы вернуть свои годы! Все самые красивые девочки были бы у него в распоряжении. Он бы заставлял их глотать свою сперму. Жена никогда не проглатывала. Сосет и напоминает: «В рот не кончай!» Он кончал. Она скукожится как стоптанный валенок, сщурится как японец ожидающий падения атомной бомбы и бежит выплевывать сперму. Никто не глотал его сперму. Даже сперму Толи глотают. Глотают сперму его друга Димы. Только у Андрея никто никогда не проглатывал.

– Что с моей спермой не так? – шепнул он.

Андрей пробовал ее. Сладковатая. Но противная. Мысли о том, что его сперму будут глотать с восторгом, включили в нем инстинкт самца. Он решил тихонько потрахать вагину. Тихо-тихо, чтобы дочь не услышала. Засадит и подержит пенис в ней.

Стук в дверь.

– Кто это? – Ольга оторвалась от планшета, на котором читала книгу и направилась к двери.

Андрей надел трико и следом подбежал к двери. Не иначе, как Дима снова запил и пришел к нему отоспаться, выгнанный женой. Свеча освещала коридор и входную дверь, создавая пляски жутких теней.

Дверь заперта на ключ. За ней те, кто столь сурово в нее стучит. Дверь – это последнее, что отделяет семью Павленко от беды. Тьма и расстояние, время и события не справились с нею. Его прошлое настигло его. Настигло сегодня.

Андрей проворачивает замок и открывает. Из мрака подъезда в квартиру вошли двое. Огонь свечи сдернул с обоих маску тьмы, обнажил их лица, суровые, судя по каменным выражениям, готовые ко всему.

– Вы Андрей Павленко? – спросил один.

– Да, – испуганно ответил тот. Одежда обоих выдавала в них людей официальных и не бедных. Таких костюмов и часов, какие были на них, Андрей отродясь не носил и не имел. Но мечтал.

– Мы присланы за вами Никитой Романовым.

– Кем? – Андрей едва не выронил свечу.

– Одевайтесь, – повелели ему. Голос был таким, что не следовало спорить.

– Это, наверное, шутка… – не мог поверить Андрей. – Я давно думал, что он мертв.

– Нет. Человек по имени Никита Романов – это и есть Никита Тамбовцев.

– Олигарх? – Ольга знала по именам всех, за кого нужно стремиться выйти замуж каждой девочке. – А можно я с отцом? Я его дочь…

– Нам приказано доставить только отца, – ответили ей.

Андрей пригласил пройти. Оба амбала прошли в прихожую и стояли без движений, ожидая Андрея. Тот не знал, что надеть – что не шмотка, то рвань! Его руки дрожали. Он не мог поверить, что этот очень богатый человек, которого народ боится и ненавидит и есть тот самый забитый изгой – Никитка.

Андрею стало страшно.

Это же он много лет назад привел Никиту в этот ужас, каким была его жизнь. Он вспомнил, как его били на перемене толпой. Пинали, и даже девочки, заступавшиеся за Никиту, не могли ему помочь. Ему выбили в тот раз передний зуб. Андрей смотрел на это, уже привыкший к тому, что Никита – мразь, местная нечисть. Ходили слухи, что ему в рот какие-то старшики давали под ножом, но это не подтвердилось. Хотя в это верили.

Ольга подошла к отцу, остолбеневшему от воспоминаний, которые он похоронил, и шепнула:

– Пап, они теряют терпение…