Тирания Ночи

– Когда начинается большая неразбериха, куча народу прикрывает ею свои темные делишки. И от этого неразбериха только усугубляется. Дон же предпочитает делать все тихо и без огласки.

Элс влился в их ряды и продемонстрировал свое рвение. О прошлом он говорил уклончиво, но и Рогоз Саяг тоже не рвался рассказывать о себе. Вполне вероятно, он вовсе и не бывал в тех краях, где якобы обучился военному ремеслу, – в тех самых, где мог случайно повстречаться с вольнонаемником из Дуарнены, маленького государства на восточном берегу Мелкого моря.

Мало кто из наемников рассказывал о своем прошлом, ведь дом они обычно покидали в юности из-за каких-то проступков, нажив себе кучу врагов.

В Броте царили беспорядки, да и ситуация за его пределами тоже не сулила патриарху ничего хорошего. С каждым днем появлялось все больше кальзирских пиратов, которых обуяла безумная жажда грабежа. Нападали они только на епископальные государства, а больше всего доставалось владениям церкви и клана Бенедокто. На побережье Аламеддина ни о каких корсарах слыхом не слыхивали, а ведь Аламеддин, входивший в Граальскую Империю, располагался как раз между Кальзиром и епископальными владениями. Налетчики не трогали города и селения, подвластные Граальскому императору или торговым республикам.

Даже тугодумы, которым обычно дела не было до дальних краев, стали поговаривать о заговоре. Конечно же, за всем этим стоит Йоханнес Черные Сапоги.

В Броте вообще любое событие списывали на заговоры: якобы все на самом деле совсем не то, чем кажется (или пытается казаться). И все беды, конечно же, происходили именно по причине зловещего заговора.

Элс подозревал, что заговор с кальзирскими пиратами устроила, скорее всего, не Граальская Империя, а Аль-Кварн.

Любым способом отвлечь Безупречного от походов в Святые Земли – вот позиция Дринджера. Любая задержка – будь то несколько недель, месяцев или даже лет – приближает тот благословенный день, когда он отправится на свои чалдарянские небеса. Тогда замученная коллегия, несомненно, выберет менее скандального, честолюбивого и агрессивного патриарха.

На девятый день Рогоз Саяг подошел к Элсу, когда тот натаскивал трех юнцов Арньена для поединков, обучая их военным премудростям.

– Помните: когда у двух соперников равные силы, выживает тот, кто выносливей. – Он намеренно использовал слово «выживает», а не «побеждает».

– Полезный урок, Хект, – кивнул Саяг.

– Молодые обычно думают, что смертен лишь противник. Хотя эти слушают.

– Хорошо объясняешь, – сказал Рогоз. – Вот и слушают.

– Смышленые ребята. Основная мысль, которую я пытаюсь до них донести: одна сторона в поединке всегда терпит поражение.

– Урок непростой. Тебя вызывает отец. Дон договорился о встрече с Палуданом Бруглиони.

– Скоро? – проворчал Элс.

– Думаю, сегодня вечером. Ты не рад?

– Я уже достаточно стар и знаю не только что одна сторона в поединке всегда терпит поражение, но и что на всякого искусного бойца обязательно находится противник еще более искусный. – С этими словами он отпустил учеников восвояси.

– Не уверен, что я все понял, но поверю тебе на слово.

– Присаживайся, Хект, – велел Сольни Саяг, Элс больше не находил эту западную манеру странной и охотно присел. – Я поговорил о тебе с Палуданом Бруглиони. Он сделает вид, что не нуждается в твоих услугах, но на самом деле такой человек нужен ему позарез. Для тебя это хорошая возможность. Притворись тем, кто ему нужен.

– Меня кое-что беспокоит, – начал Элс. – Во-первых, зачем такому большому семейству, как Бруглиони, привлекать человека со стороны? Да, они потеряли парочку сыновей, но это же не могло ослабить клан до такой степени, чтобы…

– Могло. Ты прав, клан Бруглиони не из маленьких, но каждый Бруглиони по возможности немедленно уезжает из Брота. С Палуданом весьма трудно ужиться, его снедает ненависть, хотя обычно он скрывает свои чувства. У его отца и брата тоже был мрачный нрав.

Этим можно воспользоваться.

– В прошлом столетии, – продолжал Саяг, – повинуясь моде, богатые семейства Брота старались не пачкать рук и сами не занимались войной и торговлей. Чем больше у семейства было наемников – тем выше статус. Бруглиони слишком увлеклись и пали жертвами этой самой моды. Один за другим во главе клана становились люди, совершенно ничего из себя не представлявшие, а теперь они и вовсе разучились делать что-нибудь сами.

– Понимаю, – отозвался Элс, хотя не понимал ничего.

– На площади Мадур погиб цвет клана Бруглиони. Теперь их хранит лишь репутация – та жестокость, которую им приписывают. Но акулы уже почуяли в воде кровь, стервятники слетаются на добычу. Наемники Палудана разбежались. Братство Войны таит злобу на Бруглиони, потому что уверено: именно они стоят за убийством братьев. Один из слуг заявил, что якобы видел в их особняке отрезанные головы рыцарей. А еще ходят слухи, будто Палудан собственноручно пытал, а потом прикончил отца Обилада. Силви Обилад был домашним священником, лично исповедовал Палудана, а еще шпионил за своими хозяевами. Он устроил ту засаду на площади, хотя и не подозревал, чем все это обернется.