Тираны и мстители

— Его собственная, — прошептал я. — Он покончил с собой, но причиной тому был я. Его перехитрил обычный человек, Лоренс.

— Врешь!

— Обычные люди, — пролепетал я, — точно так же победят всех вас.

Он снова дернул за руку, и меня прошила жгучая боль. Что бы я ни говорил, Митоз все равно не поверит. Я закрыл глаза, чувствуя, как немеет все тело. Приятное ощущение. Даже слишком.

Вдали зазвучала музыка.

Пение?

Сотня голосов. Нет, даже больше. Они хором пели ту самую песню, что недавно рвалась из моего мобильника. Исполнение было далеко от совершенства, но в нем чувствовалась сила.

— Нет! — взревел Митоз. — Что вы делаете? Не подходите!

Я едва мог разобрать слова, но звук все нарастал. Собственно, не так уж плохо звучит, если не обращать внимания на чудовищный текст.

— Я сам себе армия! Не подходите! Я новый император этого города! Вы все принадлежите мне!

Я заставил себя открыть глаза. Митоз передо мной трясся и вибрировал, хотя песня доносилась издалека.

Все клоны были связаны друг с другом, и если достаточное их количество слышало песню, ее воздействие передавалось тем, кто не слышал.

Миг спустя ждавшие в туннеле своей очереди клоны завопили, хватаясь за голову.

— Обычные люди, — прошептал я, — которых все это достало.

Митоз взрывался — клон за клоном. Их смерть открыла путь свету. Я заморгал в ярких солнечных лучах, и узость отверстия не помешала мне увидеть, что происходило снаружи. На волнистой металлической поверхности реки стояли тысячи людей — в костюмах, спецовках, мундирах. И все они пели хором.

Пришел народ Ньюкаго.

5

— Тебе невероятно повезло, сынок, — сказал Проф, крепкий мужчина с седеющими волосами, садясь на табурет возле моей койки в небольшой палате, которую через открытое окно заливало теплое солнце.

Из кармана его рубашки торчали очки.

Я пошевелил рукой. Целительские способности Профа, дарованные мне под видом технического устройства, излечили мои раны. Пока я лежал почти без чувств, несколько городских врачей делали все возможное, чтобы я дожил до прибытия Профа.

Я принял сидячую позу, глубоко дыша и вспоминая последние минуты в обществе Митоза. Эта сцена отчетливо встала перед мысленным взором, хотя дальнейшее помнилось смутно.

— Как ей удалось собрать столько людей? — спросил я.

— Система экстренного оповещения, — ответил Проф. — Тиа обратилась ко всем находившимся возле реки с призывом идти к тебе и петь под музыку, которую она передавала через мобильники. Обычным людям не до борьбы с эпиками, и они со спокойной совестью могли остаться в укрытии.

— Я тоже обычный человек.

— Вряд ли. Но это не важно.

— Важно, Проф. — Я посмотрел ему в глаза. — Если бы они не пошли, мы бы не победили.

— В последний раз, когда люди пытались бороться, — проворчал Проф, — эпики убили миллионы и страна рухнула.

— Потому что мы не знали, как их одолеть, — ответил я. — Теперь знаем.

Проф вздохнул и встал.

— Мне велели не спорить с тобой, дать отдохнуть. Поговорим позже. Ты отлично справился с Митозом. Он… — Проф замялся.

— Что? — спросил я.

— В последнее время он обретался в Новом Вавилоне. На Манхэттене, так когда-то назывался этот район.

— Там, где вы только что побывали?

Проф кивнул.

— И Митоз явился сюда, когда я отправился на разведку в Новилон… Похоже, он узнал о моем отсутствии. Этого бы не случилось, если бы…

— Что?

Проф покачал головой:

— Поговорим позже. Пока отдыхай. Мне нужно подумать. И хотелось бы, сынок, чтобы ты тоже как следует подумал. Ты слишком рисковал. Нельзя бросаться очертя голову в пекло, принимать поспешные решения. Ты не глава этой команды.

— Да, сэр.

— У нас целый город на попечении. Треск!.. Пожалуй, это единственное, чего мне никогда не хотелось.

На его лицо легла тень. Но, кроме мрачного выражения, было что-то еще. Нечто… еще более мрачное.

— Проф, — спросил я, — откуда у эпиков их слабости?

— Появляются случайным образом, — не задумываясь, ответил он, — и могут быть какими угодно. В них столько же смысла, сколько и в способностях эпиков, то есть ни малейшего. — Он хмуро взглянул на меня. — Ты сам это знаешь лучше любого другого, сынок. Ты же их изучал.

— Угу. — Я посмотрел в окно. — Слабостью Митоза была его собственная музыка.

— Случайность.

— Ничего себе случайность!

— Что ж, возможно, его слабостью была на самом деле не музыка, — предположил Проф. — Может, страх перед публикой, или неуверенность в своем таланте, или еще что-то. А музыка просто ему об этом напомнила.

Вероятно, Проф был прав. И все же…

— Он ненавидел музыку, — сказал я. — Свое собственное искусство. Что-то в этом есть, Проф. То, чего мы пока не заметили.

— Не исключено. — Проф задержался в дверях. — Абрахам велел тебе кое-что передать.

— Что? — Я смутно вспомнил, как Абрахам вытаскивал меня из туннеля и нес в больницу.

Проф наморщил лоб.

— Дословно: «Скажи ему, что он прав насчет этого города… так что за хот-дог я его прощаю. Но только за хот-дог».

Огненный мститель