Тише – дельфины!

Это продолжалось несколько минут и весьма походило на приглашение поиграть в догонялки. Затем, разочаровавшись, очевидно, в моих плавательных способностях, дельфины замедлили темп и остановились, как и вчера, метрах в четырех, носами в мою сторону. Снова раздался скрип перемежавшийся короткими свистами, похожими на чириканье воробья.

На этот раз я, смело вытянув руки в сторону животных, не спеша направился к ним. В ответ на мои действия более крупный дельфин мотнул головой в обе стороны и открыл пасть с впечатляющим количеством острых белых зубов. Когда расстояние между нами сократилось до двух метров, я решил, что дальнейшее сближение может быть воспринято как признак «дурного воспитания», и замер, ожидая ответных действий. Очевидно, ошарашенный моим нахальством, дельфин стоял с разинутой пастью, продолжая трещать и посвистывать. Второй дельфин подошел ближе и остановился рядом с ним. Постояв нос к носу со мной около минуты, они резко повернули и быстро скрылись с глаз. Я направился в ту же сторону. В скорости я, безусловно, основательно им проигрывал.

Внезапно я обнаружил рядом с собой незаметно подплывшего сзади дельфина. Его большой карий глаз с круглым черным зрачком находился чуть ли не в метре от меня. Осторожно, боясь испугать животного, я прикоснулся рукой к его боку. Какая гладкая и упругая кожа. На ощупь она напоминала хорошую надутую автомобильную камеру. От моего прикосновения по телу дельфина прошла дрожь, он быстро отвернул в сторону и отплыл подальше. Второй подплыл к нему и слегка толкнул его носом в середину туловища. В ответ на это первый несколько раз энергично взмахнул хвостом и, набрав скорость, ринулся прямо на меня, как бы собираясь протаранить. Чувство, возникшее при виде приближающегося огромного тела, было не из приятных. Метрах в трех дельфин резко изменил направление, обходя меня, и, когда он поравнялся со мной, я снова, уже смелее, провел кончиками пальцев по его боку.

"На буксире" у дельфина.

Игра, по-видимому, ему понравилась, и он несколько раз повторил этот маневр. Но больше дотронуться до него мне не удавалось: дельфин скользил быстро, выдерживая дистанцию, при которой я не мог до него дотянуться. Затем забава ему, наверно, надоела, и он подплыл к державшемуся поодаль товарищу. Покружив друг возле друга, они уплыли в море, не обращая более на меня никакого внимания.

Из воды я выбрался сам, сделав вид, что не замечаю протянутых навстречу мне рук. Солнце весело светило, холода я не чувствовал. Вчерашней дрожи как не бывало.

Признаюсь честно, мой рассказ о том, что произошло в море, был преподнесен товарищам в несколько приукрашенном виде. Меня не перебивали. В молчании моих слушателей таилась плохо скрываемая зависть, но, тем не менее, последовать моему примеру никто не пожелал.

Отпустив несколько ехидных замечаний, товарищи довольно быстро потеряли интерес к этому событию. И я подумал, что все случившееся со мной не имеет такого уж большого значения, как мне показалось сначала. Когда же мой тусклый рассказ был буквально подавлен блестящим повествованием, в котором главную роль играл какой-то дикий кабан, я почувствовал, что игра с дельфинами, в сущности, пустяк, что-то вроде возни с котятами.

О дельфинах никто уже не вспоминал, хотя я сделал несколько робких попыток снова завести разговор на волновавшую меня тему. Но мысленно я постоянно возвращался к встрече с дельфинами и строил планы дальнейшего знакомства с ними.

На другой день погода испортилась. Солнце подолгу скрывалось за облаками, дул порывистый, прохладный ветер, море штормило, и о купании речи быть не могло. Несколько раз я подходил к берегу и пытался отыскать взглядом среди белых бурунов черные треугольные плавнички. Дельфинов не было видно.

К вечеру ветер несколько стих, небо прояснилось, проглянули звезды, особенно яркие на юге. Море еще атаковало наветренную часть острова, оттуда несся неумолкающий рокочущий гул.

Утро выдалось великолепное. О вчерашней непогоде напоминали только ряды волн, катившиеся мимо острова. Солнце пекло по-прежнему, и скалы к полудню снова раскалились.