Тишина

— Пон-я-а-а-тно, — зевнул капитан. Таня слегка стукнула его локтем. Иван открыл один глаз, — да слушаю, я, слушаю. Всё понял, с тобой надо продержаться больше пяти секунд. Я сегодня продержался?

— Так, всё, больше ничего рассказывать не буду.

— Ну хорошо. Давай спать, — улыбнулся он.

— Вот же гад! — девушка завозилась, пытаясь выбраться из его объятий.

— Всё. Шучу. Продолжай. Добрая бабушка отправляла Красную Шапочку на бои без правил. Что дальше? Оттуда эти шрамы?

Таня помолчала немного, но продолжила.

— Иногда мы ездили на соревнования. У меня были успехи, тренировалась я на парнях, а на соревнованиях дралась с девахами. Иногда брала призовые места и, что главное, получала за это денежные призы. Мне было 15 лет, когда мы взяли первое место на городе по групповому бою два на два. Я смеялась, бабушка была очень горда. Я чувствовала это в ее голосе. Мы ехали домой на моем мотороллере. И в этот самый момент моего триумфа всё кончилось. Какой-то сволочной корп, на ручном управлении, на огромной скорости не справился с мокрой дорогой… Меня отбросило метров на двадцать, шлем защитил мою голову, но всю спину мне стерло, как шкуркой. Корп откупился, заплатил штраф ГосКорпу. Денег на похороны бабушки не было, но ГосКорп выделил мне квоту на бесплатную кремацию. Потом меня забрали в детский дом, где я прожила еще один год.

— А дальше?

— А дальше я сделала себе татуировку. Так, чтоб никто не видел, что грязь, втертая в раны так там и осталась, и спина у меня, как у зебры. Злой и недоверчивой зебры. Навсегда.

— Погано.

— А ты? — девушка выкрутилась из объятий и, облокотившись, уставилась на Ивана..

— А что я?

— Как докатился до жизни такой?

— Какой?

— Ну вот это. Дешевая комната в улье. Из всей мебели — плакат на стене и батарея бутылок?

— Жалостной истории у меня для тебя нет, — ответил Иван, — родители у меня были хорошие, детство нормальное, школа дерьмовая.

— И что же пошло не так?

— Почему не так? Все идет как надо. Человек создан для страдания. Если б люди были пчелами, то это был бы наш мед. Мы строим из страданий себе дома, растим в них детей и, если кто-то попытается отобрать у нас наше любимое страдание, бесстрашно защищаем нашу тьму, хоть и ценой своей жизни. Ты мне показала кусочек своей печали. Спасибо. Но я вряд ли смогу тебе отплатить тем же.

— Почему же? Из чего построен твой пчелиный домик скорби?

Иван задумался.

— Жизнь — дерьмо, город — грязь, а люди, — капитан задумался, — ну, я должен их защищать. Меня натаскивали на это. Но достойны ли они этого? Впрочем, ерунда. Что за чушь. Я буду их защищать. Это моя задача и цель. Буду это делать до тех пор, пока какой-нибудь обдолбыш не примет меня за страшный глюк и не проткнет меня лыжной палкой с перепуга.

— Мне тебя жалко, — грустно сказала девушка.

— Если так, то давай спать. Завтра тяжелый день.

— А что у тебя завтра? — с интересом спросила она.

— У тебя. Кому чип будут перепрошивать и документы выдавать? Вот то-то! Всё, выключаем питание, переходим в спящий режим.

Девушка хмыкнула и посильнее прижалась к Ивану. Но тот уже начал погружаться в свой темный океан, где были киты, а на непривычно черном небе светили яркие звезды.

***

— Подъем, капитан.

Тусклый свет серого утреннего неба. Распахнутые жалюзи непривычно пропускали утро в комнату. Всю ночь работавшие неоновые рекламы погасли. Из душа вышла завернутая в полотенце Татьяна. Пнула кровать, на которой, с закрытыми глазами, пытался еще поспать Иван.

— Давай, давай.

— Какая ты с утра… ммм… активная.

— Вставай, в душ, а я тебе кофе заварю, — девушка улыбалась и размахивала руками, разминаясь. Полотенце грозилось слететь, но все-таки держалось, не допуская непотребств.

— У меня нет кофе, — пробурчал Иван.

— Я вчера все купила. За твой счет. Долой разговоры. Вперед!

Мрачно ворча, капитан ушел в душ. Татьяна, внимательно проследив за тем, как он захлопнул дверь, взяла небольшую коробочку из своей куртки. Потом аккуратно вынула из бокового кармана плаща Ивана свою серьгу, нацепила на ухо. С минуту провозилась с одеждой и брюками Ивана, распределяя по ней маленькие, не больше спичечной головки, черные горошинки. Закончив, улыбнулась, потянулась, встав на цыпочки, а потом стала отрабатывать удары, приседать и растягиваться, делая зарядку.

Когда они вместе вышли из «муравейника», в котором жил Иван, Татьяна подошла и поцеловала его в щеку.

— Спасибо! Ты меня очень сильно выручил.

— Бывает, — спокойно ответил капитан.

— Созвонимся? — хитро глядя на Ивана сказала она.

— Да. Давай. В любом случае напиши мне, как все получишь.

***

— Какого черта, Коля! Я тебе сколько раз говорил, ни слова журналистам! — грозно рычал полковник Булатов. Распекаемый Николай мрачно смотрел в пол. Опять он что-то напортачил. Анзор сидел и с удовольствием смотрел на шоу. Практикант Рыбкин был испуган и бледен. Ольга Василькова задумчиво чистила небольшим ножичком яблоко.

— Хочешь? — прошептала она, протягивая его Ивану.

Иван помотал головой.

— Так! Что вы там болтаете?! — рыкнул разгоряченный Булатов, — Зимородков! У тебя что?