Тишина камней

Спокойствие ему представлялось неведомым блаженством. При дворе Гавани Гирей назревали перемены, и каждый стремился остаться на плаву после глобального кораблекрушения.

Пото был далек от интриг и двусмысленных намеков. Он ценил прямоту, искренность в любом проявлении. За то и уважал Когана: тот был прямолинейно жесток и не прятался от жажды упиваться своим превосходством. Он не юлил перед странствующими судьями, как большинство охотников, ненавидел цнои за взращенное чувство вины перед родителями, а эклиотиков — за их черствые и трусливые душонки, ни перед кем не лебезил и презирал это качество в других.

Наемник немного жалел каргхара: не от рук сопливого мальчонки охотник мечтал умереть, но и в случайное, глупое поражение Пото не верил. Не из того теста был сделал Коган, чтобы попасться на случайностях, не из того.

Безмолвный верил, что любую силу может склонить только сила еще большая. Поэтому и разил преимущественно издалека, избегая прямых столкновений. Ведь сам он сызмальства был жилистого телосложения и полагался исключительно на ловкость и навыки. Ну и конечно же, враг Пото попросту не ведал, сколь грозным оружием обладает опасный одиночка, потому что не видел при нем ничего из оружия.

Пото знал наверняка: Ри использовал в стычке в тесварице, а также ранее, при встрече с Лиссо в закоулках Ноксоло, силу осколка, за которым гнался Коган. И сила эта была сокрушительна и неподвластна Жнецу Когана, что и сыграло роковую роль не в пользу каргхара. Но теперь Ри без пийра. А пийр без Ри, как оказалось, не более, чем пустышка. Ри важен, — в том Пото не сомневался. Вот только это нисколько безмолвного не интересовало и не могло изменить того, что племянника Когана необходимо убить. Это минимум, что он мог сделать для погибшего. И обязан по кодексу Тени.

Постоянные напоминания Сопливого о том, что путь Ри ведет к большим свершениям, его тоже не особо волновали. Пото не любил людей, он чтил законы вайши, а что до людских делишек, их чувств, молитв и стремлений, то на все это ему было глубоко плевать.

Но он также понимал, что способности Сопливого многократно превосходили силы любого нюхача из тех, что видел лично Пото и о которых мог слышать, а потому не удивился, когда в Фет, в местной забегаловке, где мальчишка набивал живот кусками запеченной курицы, к ним подсел неряшливого вида незнакомец и сообщил, что Мастер просит «окунуться в воду».

Они дождались, когда мальчишка доест, и посланник повел их по грязным, после холодного дождя, улочкам, на самый край селения к неказистому домишке, не отличающемуся от других ровным счетом ничем: та же земляная крыша, поросшая крапивой, те же просмоленные ставни с натянутыми рыбьими пузырями, давно уж требующими замены, и дверь с мховым козырьком, обтянутая кожей — та же.

Внутри царил мрак, воняло тухлятиной и прелой соломой. Сопливый смачно шмыгнул носом и чихнул.

— Гадко, — описал он внутреннее убранство комнаты.

Половину помещения занимали сложенные друг на друга доски. В углу у окна притаился вайши. Другой не заметил бы, но Пото мгновенно распознал наемника.

— Мальчишке лучше остаться здесь, — сказал проводник.

Сопливый было запротестовал, но Пото успокаивающе положил руку ему на плечо и уверенно, но не сильно сжал.

Провожатый наклонился и потянул за ручку дверцы, присыпанной землей. Открылся проход в подвал. Где-то в глубине забрезжил свет, обрисовывая вытесанные ступени, ведущие вниз. Потянуло затхлым холодом.

«Окунуться в воду» надлежало под землей. В погребе была вырыта квадратная неглубокая яма, устланная белой галькой и подсвеченная мерцающими в воде в каждом из углов камнями.

Так Мастера вызывали подчиненных вайши на беседу, если те находились далеко, а весть надобно было передать срочно.

Да, новости, почту, а также секретные сообщения доставляли странствующие вестники — это их работа, — но, когда на заре изучения камней один из младших ученых эклиотиков совершенно случайно обнаружил в одном из оранжевых каргов свойство передавать при определенных обстоятельствах мысли на расстоянии, то смекнул, что из подобного открытия можно извлечь немалую пользу и не поспешил с докладом.

Он обменял уникальный камень на услугу, за которую не мог заплатить монетами, — убийство. Разделив шутеру, безмолвные заполучили возможность передавать срочные донесения агентам почти в любом из селений и городов Тэи, по крайней мере в те из них, где имело смысл организовывать убежища секты. И держали это в тайне, разглашение которой каралось смертью.

Сами наемники называли этот процесс «выйти на нерест» и ненавидели его пуще ловушки неприятеля или нападения со спины, потому что в этот момент человек, опускающийся в яму, попадал под воздействие шутеры, имеющего свойство передавать мысли на расстоянии, и становился весьма уязвимым.