Тишина моих слов

– Тебя зовут Ханна, это твой первый год в «Святой Анне», и ты любишь кошек. Ты потеряла сестру-близнеца при пожаре. И все по твоей вине.

Я думала, что потеряла только тебя и еще в каком-то смысле себя. Но я замечаю, что потери никогда не закончатся. Они остаются частью меня. Случилось то, что случилось, и поэтому я всегда буду что-то терять…

Спрашивается только, смогу ли я с этим смириться.

Глава 37 Леви

БЕССТРАШНЫЕ, ОНИ БЕССТРАШНЫЕ И ЕСТЬ.

НО СТРАХ МОЖЕТ ПЕРЕРАСТИ В МУЖЕСТВО,

И ТОГДА БОЯЗЛИВЫЕ ПРОЯВЛЯЮТ ПОРОЙ

САМЫЕ РАЗНЫЕ КАЧЕСТВА

В ее глазах лишь ненадолго вспыхивает потрясение, но, думаю, она уже догадалась, что я все знаю. После всего, что произошло, мне требовалось какое-то время побыть одному, не уверен, что это мне все еще нужно. Я не знаю, проклинаю ли Пиу за то, что она мне сказала, и с тех пор каждую минуту спрашиваю себя, зачем она это сделала. Под конец она, возможно, и сама заметила, что зашла слишком далеко. Но было уже поздно.

Ханна не двигается. Она сидит неестественно прямо. Только нижняя губа у нее подрагивает.

– Значит, это правда.

Ей удается кивнуть.

– Ты подожгла?

Еще кивок. На этот раз она закрывает глаза, ее охватывает дрожь, по щеке скатывается первая слеза. Я судорожно сглатываю.

– Это ведь был несчастный случай, так? – Я не жду ответа. Результат все равно один: ее сестра умерла.

– Твои родители пошли в кино. Пожарные приехали, когда верхний этаж был охвачен огнем. Они вытащили вас обеих, вы были без сознания. Иззи не выжила. Вы надышались дымом во сне. Огонь распространился быстро.

Сказать мне больше нечего. Проклятие, я совершенно не понимаю, зачем это делаю.

Ханна плачет, и я поражаюсь, что только плачет. Подумав о днях в лагере, о ее реакции на все, я начинаю понимать. Она несет огромный груз, и уму непостижимо, что она еще не сломалась под ним. По счастью, не сломалась.

Она встает, вытирая слезы, и идет к двери. Что, черт побери… Я подскакиваю.

– Ты куда?

Она останавливается.

– Ты сейчас ни за что не уйдешь. Мы еще не закончили, черт побери.

Она наконец оборачивается.

– Все так ужасно, и мне просто требовалось время. Но это был несчастный случай, Ханна. Несчастный случай!

Я подхожу к ней.

– Покажи мне, как это было!

Она сдвигает брови.

– Покажи мне, пожалуйста! – повторяю. Я должен это увидеть.

Рот у нее приоткрывается, глаза расширяются, и я знаю, что она меня поняла.

– Через полчаса, на парковке.

Она выходит, никак не отреагировав. Я буду там. Надеюсь, она тоже.

Не проходит и пяти минут с ее ухода, как я, схватив ключ, тоже направляюсь к двери.

То, что я сейчас творю, – безумие. Вероятно, из этого ничего не выйдет, но я должен попробовать. Флигель остается позади, я иду в главный корпус, миную актовый зал, дальше у главного входа – вниз. Поворот, еще один.

Не раздумывая, и, главное, без стука открываю деревянную дверь, в которую входил уже много раз. В девяноста процентах случаев, потому что творил всякие глупости.

– Мне нужна машина, – вырывается у меня, когда я, задыхаясь от волнения, останавливаюсь у письменного стола Бена.

– И тебе привет! – Дружелюбно отзывается он, закрывая папку, содержимое которой в эту минуту читал. Удивленным он не выглядит.

– Прости. Привет! – Смущенно и немного рассеянно говорю я.

– Тебе нужна машина?

– Да. Одолжишь?

– Нет.

– Нет? – Если честно, этого я не ожидал. Конечно, все логично, права у меня недавно, а ездит он не на развалюхе какой-нибудь.

– Бен, мне правда срочно нужна твоя машина. Я бы не пришел, если бы это было не так. Если бы у меня был какой-нибудь другой вариант.

Он встает и, обойдя стол, становится напротив меня. Его тяжелая рука ложится мне на плечо, лицо выражает что-то вроде понимания. Он изучает меня взглядом, на лбу появляется складочка. Буквально видно, как у него в голове идет работа.

– Не сомневаюсь, что это срочно.

Он вздыхает, выражение его лица меняется, и он снимает руку с моего плеча. Молча подойдя к письменному столу, он что-то берет и возвращается ко мне. Его большая ладонь полностью накрывает мою, когда он кладет мне в руку ключи.

– Не дай мне пожалеть об этом, Леви. Береги себя и Ханну.

Совершенно обалдев, я таращусь на него.

– Откуда ты знаешь, что я поеду не один? Ты ведь даже не знаешь куда.

– Предполагаю, что дело касается Ханны. Она заходила недавно, а после рассказов Пии, – он снова вздыхает, – твое появление у меня на пороге означает, что речь, должно быть, идет о Ханне. Как директор этой школы я говорю «нет», мне следовало бы запретить это. Как друг я говорю, что доверяю тебе и не хочу знать, что вы там затеваете.

– Что рассказала Пиа?

– Что Ханна тебе нравится.

Я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но что? Так и есть. Ханна мне нравится. И я хочу знать о ней все.