Тишина (СИ)

- И я не знаю, стоит ли Вам говорить об этом, но, все же, расскажу. Хотя, это информация закрытая и касается непосредственного одного из наших бывших учителей. Надеюсь, его вы не потревожите расспросами, он очень переживал после всего случившегося. В начале прошлого года к нам на работу поступил молодой преподаватель точных дисциплин. Билл с самого начала начал проявлять интерес к предмету, что всячески поощрялось. Хоть мальчик уже тогда не разговаривал, они нашли общий язык, и преподаватель был доволен таким усердием. Да и я, глядя, что Билл после того, что произошло летом, заинтересовался учебой, только вздохнула с облегчением. В течение полугода я ни о чем не знала. О том, что Билл находил особое удовольствие в общении с учителем. Пока в один прекрасный день последний не пришел с заявлением об уходе по собственному желанию. Он долгое время не хотел объяснять причины своего столь поспешного решения, но потом, все же, рассказал, попросив, чтобы мальчика не наказывали. Я тогда несколько надавила на него, меня все еще гложут сомнения, правильно ли я поступила… Мы должны были знать. Он тогда рассказал, что Билл проявляет к нему внимание, и некоторые шаги со стороны учителя воспринял неправильно, жалость и доброту принял за влечение и интерес. Последней каплей стало то, что Билл практически открыто предложил себя. Услышав это, первой моей мыслью было узнать, не причинен ли вред ученику. Я не могла допустить такого в стенах своей школы и, не на шутку перепугавшись и начав с опаской относиться ко всем словам преподавателя, была вынуждена собрать педагогический совет, куда были приглашены и Билл, и тот учитель, и опекун Билла. Сцена была откровенно мерзкая. Мы задавали вопросы достаточно откровенного характера, участники отвечали. Билл подтвердил, что никакой физической связи между ними не было. И мы позволили всем разойтись. Вот такая сложилась недопустимая ситуация.

Она взяла ещё одну паузу, а потом добавила:

- Ну, что вам ещё сказать… после этого я несколько раз беседовала с Биллом, убеждая его в неправильности такого поведения. На что он соглашался всегда, отвечая письменно – «Да». На любой вопрос, и становилось понятно, что абсолютно ничего из сказанного его не затрагивает. Вообще же, помимо всего, что я вам рассказала, должна отметить, что Билл стал более нервным после этих событий. На полях тетради стали появляться разного рода пометки, в основном же, они содержали такой текст: «Пусть просто поговорит». Кто поговорит и о чем - непонятно, и он не дает этому каких-либо объяснений. Он неоднократно общался и со школьным психологом, и с представителями учреждений, подобных вашему. Насколько результативны были эти беседы, сказать сложно. Внешне ничего не изменилось, Билл продолжает молчать, и конфликты все ещё происходят между ним и ребятами из школы.

Это все, что я могла бы вам рассказать о Вильгельме, - официально закончила она.

Ну, что, теперь мой черед.

- У меня к вам несколько вопросов. Где я могу найти школьного психолога, и могу ли я с ним побеседовать?

- На данный момент ее в школе нет, она на курсах повышения квалификации, вы можете с ней поговорить, но не ранее, чем через два месяца. Однако, могу вас заверить, ничего нового вы от неё не узнаете, поскольку все отчеты проходят через мои руки.

Так, понятно, но это уже мне решать, о чем с ней говорить.

- Тогда позвольте задать вопрос – все ли представители социальных служб имели доступ к той информации, которую вы мне озвучили сейчас?

Она ощутимо вскинулась. А как же, закрытая информация.

- Ну, конечно, но только лица, обеспокоенные ситуацией с Биллом.

Значит, ситуацией с Биллом, из уст в уста… Травля была форменная, как я понимаю. Так, все, больше тут делать нечего. И чего бы Биллу, в самом деле, не перевестись из этого заведения? Том, значит, настоял? Ну-ну, он у нас знаток души человеческой.

- Фрау Бергман, спасибо за беседу, я вам благодарен за столь исчерпывающие ответы, пока больше вопросов не имею. Спасибо за ваше время.

Улыбнуться вышло очень натурально, что не замедлило сказаться на моей собеседнице. Простилась она со мной вполне благосклонно, напоследок ещё раз обратившись с просьбой о помощи мальчику.

Бедный мальчик. Должен сказать, все очень озабочены его состоянием.

Выйти из этого здания оказалось приятно, после беседы настроение было несколько удручающим. И, чем дальше, тем больше я ощущаю, что именно чувствует в этих стенах Билл. И все больше сочувствую ему. Непозволительно сильно, нужно отметить. А ещё на подсознательном уровне догадываюсь, почему он молчит; о следствие, а не о первопричине. Но первопричину мне и нужно узнать, в этом - вся суть проблемы. А для себя я даже озвучивать не хочу, почему так могло произойти.

***