Тишина в эпоху шума. Маленькая книга для большого города

Однако в дневном свете у нас появились все шансы попасть в полицейский участок. Получить официальное разрешение забраться на мост невозможно, поэтому нам пришлось поспешить вниз. Стив, гораздо более опытный в подобных эскападах, чем я, сказал, что нашей экспедиции действительно наступит конец, если мы услышим, что движение на мосту остановилось. Это бы означало, что полиция начала охоту на нас.

12

Все время от времени скучают. Это нормально.

Скуку можно описать как отсутствие смысла. Философ Ларс Свендсен утверждает, что скука заставляет нас ощущать себя в ловушке. В конкретной ситуации или в мире в целом. Такое случалось со мной не раз. В детстве, когда я чего-то очень ждал, мне становилось настолько скучно, что я чувствовал почти физическую боль. Мать в таких случаях говорила, что поскучать полезно, но я только сейчас понимаю, что же она имела в виду. Мне нередко приходится наблюдать, как мои собственные дети буквально плачут от тоски, замыкаются в себе и доходят практически до отчаяния, когда, как им кажется, ничего не происходит. По мне, им действительно полезно иной раз поскучать, ведь теперь я знаю, что мама была права.

Я уже не скучаю так, как раньше. Взрослому легче найти себе занятие. Когда вам тоскливо, можно просто переброситься парой слов с попутчиком в метро. Это работает, я сам пробовал, хотя, если честно, я далеко не каждое утро в подходящем настроении.

Если я сижу в тесном кресле самолета и при этом меня угораздило забыть дома книгу, а среди предлагаемых фильмов нет ни одного достойного или если я жду кого-то, кто сильно опаздывает, меня вполне может настигнуть почти такая же скука, как в детстве. То, что происходит с нами в таких обстоятельствах, называется нехваткой переживаний.

Подобный дефицит сводится не только к отсутствию событий – к тому, что ничего не происходит. Переизбыток впечатлений способен также привести к скудости эмоций. Все дело в том, что впечатлений становится настолько много, что их невозможно переварить. Согласно Свендсену, мы стимулируем себя все более сильными переживаниями, вместо того чтобы сделать глубокий вдох, закрыться от мира и посвятить время познанию себя и приобретению опыта. Представление о том, что избежать скуки можно лишь беспрестанно делая что-то новое, оставаясь на связи, отправляя сотни сообщений, гугля снова и снова, по меньшей мере наивно.

Чем больше мы стараемся не скучать, тем больше в итоге скучаем.

Я сам проходил такое не раз. И, надо сказать, это входит в привычку. А теперь я наблюдаю, как мои дети пошли по моим стопам. Мы позволяем стремлению к занятости стать самоцелью, вместо того чтобы позволить своей неугомонности вести нас к новым целям.

Однако грань между вызывающим скуку отсутствием смысла и дарящей радость осмысленностью очень тонка. То, что кажется бесполезным сегодня, – настольная игра или просмотр документального фильма – может оказаться благодатной передышкой и создать задел для продуктивной работы завтра. В любом случае крайне ценно размышлять о том, что приносит нам радость и наполняет нашу жизнь смыслом. Давайте поставим себе целью вспомнить об этом в следующий раз.

13

Сегодня, как и раньше, под роскошью понимается высокий социальный статус и блага, доступные лишь очень немногим.

Если бы королю Людовику XVI приставили обратно отрубленную революционерами голову, он бы позеленел от зависти, увидев ваш iPhone. Однако он завидовал бы вам ровно до тех пор, пока не осознал бы, что смартфон сегодня есть почти у каждого. Роскошь – это то, что не относится к предметам первой необходимости, а также является редкостью, по крайне мере в глазах большинства.

С тех пор как индустрия товаров класса люкс начала активно расти и право на роскошь распространилось практически на всех, излишества стали казаться чем-то обыденным и скучным. Эксклюзивность дорогой сумки сводится к нулю, когда такое изделие есть у многих. Какую бы шикарную сумку вы ни купили, всегда найдутся другие, у которых сумка еще лучше.

Некоторые из богатейших людей мира ведут умеренный с точки зрения материальных ценностей образ жизни, другие же без зазрения совести купаются в роскоши. Мне не раз доводилось убеждаться в том, что люди, не отказывающие себе в излишествах, знают то, что не известно остальным: роскошь дарит лишь кратковременную радость.

Я верю, что тишина – новый вид богатства в нашем мире. Благодаря одному из ее качеств она оказывается гораздо более уникальной, чем любое другое достояние. Однажды летом, через год после того, как я впервые спросил своих дочерей о тишине, я задал им свой вопрос снова. Две ответили мне молчанием, в то время как третья дочь, к моей великой радости, сумела облечь свои мысли в слова: «Тишина – единственная потребность, которую человек, стремящейся ко всему самому новому и модному, не способен удовлетворить».