Тисту - мальчик с зелеными пальцами

Война в представлении Тисту казалась какой-то малопристойной вещью, раз уж говорили о ней только шепотом, как говорят о чем-то постыдном ... Как-то раз господин Трубадисс уже упоминал о войне, пока­зывая Тисту памятник в честь павших героев-пушкострельцев. Но так как господин Трубадисс говорил очень уж громко, то Тисту не слишком хорошо понял его объяснения.

Страх не был уделом Тисту. Этот мальчик был не из робкого десятка, больше того, его можно было считать слишком неблагоразумным. Вы же сами видели, как лихо он скатывался по перилам. А когда прибегал на реку купаться, его приходилось останавливать, чтоб он не бросался десять раз подряд с вышки для прыжков в воду. Бывало, разбежится и­ хоп! - уже летит в воздухе, раскинув в стороны руки, словно парящий орел. Он выше всех залезал на верхушки высоких деревьев и срывал там вишни, до которых никто не мог дотянуться. У него никогда не кружилась голова. Нет, Тисту не знал, что такое страх.

Но сама мысль о том, что готовится война, не имела ничего общего ни с храбростью, ни со страхом: просто мысль эта не давала ему покоя ­ только и всего.

Поэтому ему страшно хотелось все разузнать. Действительно ли война так ужасна, как ему представлялось? И для начала он отправился, ра­зумеется, к Седоусу, чтоб с ним посоветоваться.

- Я вам не помешаю, господин Седоус? - обратился он к садовнику, подрезавшему кусты.

Старик отложил в сторону caдовые ножницы.

- Нисколько, нисколько, мой мальчик.

- Скажите, господин Седоус, что вы думаете о войне?

Садовник, казалось, удивился.

- Я против войны, - поглаживая усы, ответил он.

- А почему вы против войны?

- Хм ... Потому что ... потому что даже пустячная война может уничтожить огромнейший сад.

- Как это - уничтожить? Что вы хотите этим сказать?

- Только одно. Уничтожить - значит сгубить его, растоптать, превратить его в пыль.

- Правда? И вы сами видели, господин Седоус, сады ... уничтожен­ные войной? - впился глазами Тисту в садовника.

То, что он услышал от старика, казалось просто невероятным. Но са­довник и не собирался шутить. он опустил голову, нахмурил свои седые, косматые брови, пригладил пальцами усы и ответил:

- Да, дружок, я это видел. Я видел, как погиб за какие-то две минуты цветущий сад. Я видел, как разлетелись на тысячи осколков сте­клянные оранжереи. И в сад этот угодило столько бомб, что пришлось навсегда отказаться от мысли возродить его. Даже сама земля там была мертва.

У Тисту перехватило горло.

- И чей же был этот сад? - шепотом выдохнул он.

- Мой, - ответил старый садовник, отвернулся - к чему мальчугану видеть его горе? - и снова взял в руки ножницы.

На какое-то мгновение Тисту замолк - значит, размышлял. Он по­ пробовал представить себя в таком же мертвом саду, каким был некогда сад Седоуса... Попробовал представить себе разбитые вдребезги оранже­реи и землю ... землю, непригодную для цветов. На глазах у него навер­нулись слезы.

- Ну ладно ... Побегу расскажу об этом! - выпалил он. - Пусть все знают, как было! Я расскажу Амели, расскажу слуге Каролусу ...

- Эх, Тисту, Каролуса надо пожалеть еще больше, чем меня. Он, бед­няга, потерял свою родину.

- Свою родину? Он потерял ее на войне? Разве так бывает?

- И все-таки бывает. Его родина была стерта с лица земли. Никогда в жизни он ее не найдет. Вот почему он здесь.

«Правильно я думал, что война - ужасная вещь, потому что на вой­ не можно так же просто потерять свою родину, как теряют носовой платок», - заключил Тисту.

- Но бывает и похуже, - продолжал Седоус. - Вот ты упоминал об Амели, нашей кухарке. Так вот, Амели потеряла на войне своего сына ... Другие же теряют руку, ногу, а бывает, и голову. На войне все что-ни­ будь теряют.

Так Тисту пришел к глубокому убеждению, что война - величайший и гнуснейший беспорядок, какой только можно встретить в мире, пото­му что на войне каждый теряет именно то, что дороже для него всего на свете.

«Как поступить? Как задержать войну? - все твердил и твердил про себя Тисту. - Вот господин Трубадисс наверняка против войны - недаром он так ненавидит беспорядок. Решено: завтра я поговорю с ним об этом.

Глава пятнадцатая, в которой рассказывается сразу о трех вещах: о том, как Tисту изучает географию, как посещает завод и как нежданно-негаданно два народа - заходиты и уходиты - собираются идти друг па друга войной

Господин Трубадисс восседал за своим письменным столом. Он снова обрел свой трубный голос и теперь кричал сразу в три телефона. Господин Трубадисс, как вы понимаете, был страшно занят.

- Вот всегда так бывает, когда где-нибудь в мире начинается война, - прогудел он Тисту. - Мы В Пушкостреле трудимся, как говорится, вдвойне.

Он был прав. Тисту и сам заметил это еще утром: заводской гудок про­пел протяжнее, чем обычно, да и рабочих пришло гораздо больше. Де­вять труб так дымили, что голубое небо превратилось в черное.