Тисту - мальчик с зелеными пальцами

Завод работал во всю мощь. Девять труб были увиты сверху донизу сочной зеленью и яркими цветами. Цехи благоухали редкостными запахами.

Там изготовляли невиданные доселе ковры из роз для украшения квартир и обои из цветов, пришедшие на смену бумажным обоям и дра­пировкам из ткани. Выращенную цветочную рассаду отправляли из Пу­шкостреля целыми вагонами. Отец Тисту получил даже необычный за­каз на украшение небоскребов, ибо живущие там люди нередко, как утверждали злые языки, страдали каким-то странным необъяснимым нервным расстройством, которое приводило к самым плачевным результа­там: они выбрасывались обычно из окна на сто тридцатом этаже. Обитая столь высоко от земли, они поневоле чувствовали себя отвратительно, и посему многие из них полагали, что цветы помогут им избавиться от по­добного помрачения рассудка.

Седоус стал главным советником по цветам и растениям. Тисту же продолжал совершенствовать свое искусство. Теперь он придумывал но­вые сорта цветов. Ему удалось сотворить голубую розу, каждый лепесток которой напоминал крохотный осколок иссиня-голубого неба; он вывел два новых вида подсолнуха: подсолнух цвета восходящей зари и подсол­нух цвета пурпурно-медного заката.

После работы он обычно отправлялся в сад поиграть со своей давней знакомой - с выздоровевшей маленькой девочкой. Гимнаст же ел теперь лишь белый клевер.

- Значит, сейчас ты всем доволен? - как-то раз спросил пони у Тисту.

- Еще бы! Очень доволен.

- И ты не скучаешь?

- Ни капельки.

- Может, тебе не хочется расставаться с нами? Ты и впрямь останешься здесь?

- Ну конечно. Почему это ты задаешь мне такой странный вопрос?

- Да так уж ...

- Что ты хочешь этим сказать? Неужто мои приключения еще не закончились?

- Поживем - увидим ... - уклончиво ответил ему пони и принялся пощипывать свой белый клевер.

Через несколько дней после этого странного разговора весь Сверкающий дом облетела неожиданная весть, которая повергла в глубокую печаль всех домочадцев: старый садовник Седоус заснул и больше не про­снулся.

- Седоус решил уснуть вечным сном, - объяснила Тисту мать.

- А могу я пойти взглянуть, как он спит?

- О нет, нет ... Больше ты его не увидишь. Он отправился в долгое, долгое путешествие, из которого уже никогда не вернется.

Тисту ничего толком не понял из этого объяснения. «С закрытыми гла­зами никогда не путешествуют ... - подумал Тисту. - И потом... если уж он собирался спать, то мог бы пожелать мне доброй ночи ... А если он надумал куда-то там ехать, опять же мог бы со мной попрощаться. Все это совсем непонятно, от меня что-то скрывают».

Он побежал на кухню и стал расспрашивать кухарку Амели.

- Теперь бедняга Седоус уже на небесах... Он куда счастливее нас, - изрекла Амели.

«Если он и вправду счастлив, то почему же его называют беднягой? А если он бедняга, то как же он может быть счастливым?» - недоумевал Тисту.

Слуга Каролус придерживался совсем другого мнения. Из его слов вы­ ходило, что Седоус покоится в земле, на кладбище.

Словом, все это было неясно и крайне противоречиво. Где же он­ на небе или в земле? В этом надо было разобраться. Не мог же быть Cадовник В разных местах в одно и то же время!

Тисту отправился к Гимнасту.

- Я знаю, где садовник, - сказал пони. - Седоус умер.

Гимнаст всегда говорил правду, одну только правду, - это был один из его жизненных принципов.

- Умер?! - воскликнул Тисту. - Но сейчас же нет войны!

- Чтобы умереть, вовсе не нужна война, - ответил пони. - Ведь война это как бы своеобразное добавление к смерти ... А Седоус умер потому, что был очень стар. Именно так и кончается всякая жизнь.

Тисту показалось, будто солнце вдруг померкло, лужайка преврати­лась в черную-пречерную пустыню, а воздух стал таким отвратительным, что и не продохнешь. Как раз в этом-то и проявляется горькое чувство тревожного беспокойства, знакомое, как полагают взрослые, только им од­ ним. Однако маленьким мальчикам и маленьким девочкам в возрасте Ти­сту тоже известно это чувство, которое именуется горем. Тисту обвил руками шею пони и, уткнувшись в его гриву, долго и безутешно рыдал.

- Поплачь, Тисту, поплачь, - приговаривал Гимнаст. - Без этого не обойдешься. Вот взрослые, например, стараются не плакать. Что ж, они ошибаются, потому что слезы у них застывают где-то в груди и тогда серд­це их становится грубым и черствым.

Но Тисту был странным ребенком: он не пожелал смириться перед горем, втайне надеясь на свои чудодейственные пальцы.

Он вытер мокрые от слез глаза и немного успокоился. «В земле или на небе?» - повторил он про себя.

И Тисту решил отправиться сначала куда поближе. На следующий день после завтрака он вышел из сада и побежал на кладбище, находившееся на пологом склоне холма. Красивое, зеленое кладбище отнюдь не навевало грустных мыслей.

«Похоже, будто днем здесь горят ночные огни", - подумал он, глядя на прекрасные черные кипарисы.