Тит. Божественный тиран

Я ответил, что принес императору от командующего его легионами весть о победе в Галилее и Иудее. И сообщил, что шесть тысяч рабов посланы, чтобы рыть канал на Коринфском перешейке. Флавий Веспасиан знал, что это один из великих замыслов императора.

На лице Нерона появилась гримаса отвращения.

— Шесть тысяч рабов? А скольким он сохранил жизнь?

Прикрыв глаза, он сказал, что хочет, чтобы Рим как можно скорее присоединился к Востоку, хочет пройти дальше, чем прошел Александр Великий, что он пользуется покровительством богов и всякий, кто будет ему противиться, погибнет.

Я услышал, как он приказал своим телохранителям-германцам убить меня. Прошло уже больше года с тех пор, как Нерон прибыл в Грецию, и каждый день он приказывал убивать или принуждал своих подданных кончать жизнь самоубийством. Я опустил голову, но тут он внезапно запел. Я посмотрел на него. Император, охваченный, казалось, подлинными чувствами, пел дрожащим голосом:

Супруга, мать и отец,
все приказывают мне умереть.

И еще легче прозвучал следующий стих, который глубоко тронул меня:

Голубка Цитеры изящно изгибает головку,
И солнце играет на ее блестящем оперении.

Разумеется, он заметил, что его голос и стихи не оставили меня равнодушным.

— Знаешь ли ты более великого артиста, чем я? — спросил Нерон.

Что было делать? Я рассыпался в похвалах. Я говорил о его неподражаемом голосе, о божественном вдохновении, о том, что он одновременно и Геркулес, и Аполлон, и воскликнул:

— О священный голос! Счастлив тот, кто может слышать его!

Он улыбнулся, а вольноотпущенники, «мужья» и «жены», молодые эфебы, бурно приветствовали его, подхватив:

— Да здравствует олимпионик![6] Да здравствует Нерон Геркулес! Да здравствует Нерон Аполлон!

Он медленно поднял руку, склонил голову набок и изрек, что не достоин всех этих похвал. Вдруг он выпятил грудь, наклонился ко мне и сказал, что получил тысячу восемьсот восемь венков с тех пор, как приехал в Грецию. Теперь он вынужден вернуться в Италию, и граждане Рима поймут наконец, какой он артист.

Он покинул дворец, а меня окружила его свита. Что сказал император? Как жадные, но осторожные шакалы, они хотели выпытать у меня какую-нибудь тайну. Я отвернулся. Они были отвратительнее мух, жужжавших над трупами.

Но я был жив. Я избежал смерти.

Немного позже Нерон пригласил меня на трибуну, расположенную в центре стадиона, на котором собрались греки, чтобы приветствовать императора перед его отъездом в Италию.

Это был дождливый день, с короткими просветами, когда до нас долетал ветер с северных гор Ахаии.

Нерон пел, декламировал, и с каждым стихом, с каждым касанием струн кифары августиане, молодые люди, сопровождавшие императора и восхвалявшие его талант, приветствовали его, а вслед за ними и зрители, встававшие в едином порыве.

Зазвучали трубы, и Нерон вышел на возвышение, которое являлось продолжением трибуны. Он воздел руки и, когда наступила тишина, объявил, что Греция больше не будет провинцией, вынужденной платить налог, а станет свободной страной. Он поблагодарил землю богов за то, что она короновала его, Нерона, величайшего артиста всех времен, равного богам Олимпа. Он изобразил несколько танцевальных движений, и толпа на ступенях встала. Он повернулся к трибуне. Я приветствовал его так же, как и все вокруг. И мне было стыдно.

11

Но страх не покидал меня.

Я бурно приветствовал Нерона в Неаполе, когда его колесница, запряженная четверкой белых лошадей, въехала сюда через пролом в городской стене.

Он был императором, хозяином Востока и Запада, и ни один город не мог противостоять ему. Стены Анция и Альбы рухнули, императорская колесница въехала в эти города, и толпы приветствовали Нерона.

Увенчанный олимпийским венком, Нерон пел и играл. Его окружали рабы, которые они несли доски с именами тех, кого он победил, с названиями пьес, которые он исполнил, а также со списком греческих городов, которые приветствовали его, как бога, коим он и являлся.

Августиане окружали колесницу, аплодировали и кричали: «Да здравствует Нерон Геркулес! Да здравствует олимпионик! Август, Август!» Преторианцы забивали до смерти зрителей, которые не проявляли должного восторга и пытались незаметно удалиться.

А я на протяжении всего пути из Неаполя в Рим страдал от стыда за то, что приспособился ко всему этому как раб, который хочет спасти свою шкуру, за то, что участвую в этой гротескной и жестокой постановке. Ведь вдоль всей Аппиевой дороги приносили в жертву людей, чтобы приветствуя императора Нерона.

Он вошел в Рим в огромном пурпурном плаще, усыпанным золотыми звездами. Нерон велел музыканту Диодору подняться вместе с ним на колесницу, на которой когда-то с триумфом ехал Август.

Земля на его пути была покрыта цветами и шафраном, а вонь, наполнявшую воздух Рима, пытались заглушить благовониями. Целые толпы несли дары к ногам бога-Нерона — разноцветных птиц, редкие камни, переливающиеся ткани.