Титан

Эдит Филлипс Флеминг была дочерью президента «Огайо сентрал рэлроуд», небольшого транспортного агентства со Среднего Запада, которое в течение многих лет закупало уголь у «Угольной компании Флемингов». Все это время отец Эдит Том Филлипс и капитан Флеминг были приятелями, если не сказать закадычными друзьями, так что, когда в 1892 году недавно овдовевший Флеминг попросил Эдит стать его женой, двадцатитрехлетняя девушка согласилась без особых колебаний. Винсент Флеминг по возрасту годился жене в отцы и имел уже троих детей от первого брака. Но Винсент был красив и богат, к тому же обладал тем редким характером и волей, которые сметали все препятствия на пути. Жених был приятен Эдит, отец одобрил выбор дочери, поэтому свадьба не заставила себя ждать. Ее сыграли в Янгстоуне, штат Огайо, с большой помпой. Винсент отправился с молодой женой провести медовый месяц сначала в Лондон, затем в Париж, а когда, спустя три месяца, молодые вернулись во Флемингтон, Эдит считала, что счастливее ее и быть никого не может.

Проблемы начались позже.

Старший сын Винсента, двадцативосьмилетний Барри Флеминг, который на свадьбе показался Эдит весьма обходительным молодым человеком, вдруг начал проявлять признаки своего враждебного отношения к мачехе. Барри, который был женат и имел двух сыновей, занимал второе после отца положение в компании. Эдит решила, что симпатичный отпрыск рода Флемингов просто боялся, что ему расстроят планы на будущее. Было совершенно очевидно, что его отец без ума от своей новой жены и вполне еще способен произвести на свет еще наследника от Эдит. Эдит не имела стремления портить Барри будущее и поэтому была с ним очень любезна. Однако, казалось, она ничем не может тому угодить. Во время семейных обедов Барри едва утруждался быть с ней вежливым. А спустя два года ситуация настолько обострилась, что Эдит начала подумывать о том, что ее замужество было ошибкой.

Вот тогда-то с капитаном Флемингом и произошел первый из серии сердечных ударов, которые к концу его дней превратили его в инвалида. Старика, постоянно прикованного к постели и, очевидно, уже не способного оплодотворить жену, можно было не опасаться. В результате враждебность Барри испарилась, и скоро Эдит увидела, к своей радости, что враг превратился в друга. Годы тянулись от приступа к приступу: уродливый викторианский особняк становился все более похожим на больницу, и Эдит обнаружила, что с нетерпением теперь ждет каждого визита Барри. Сначала он являлся всегда с женой, но потом стал приходить один. Эдит убеждала себя в том, что Барри приятен ей лишь как человек, с которым можно поговорить, ведь она была, в сущности, одинока и ее окружали только доктора и сиделки. Но с течением времени она призналась себе в том, что дорожит Барри не только как собеседником. Присутствие старшего сына Винсента возбуждало Эдит физически!

Больше того: она поняла, что и сама возбуждает Барри.

За восемь месяцев до кончины Винсента его сын сделал попытку уложить в постель свою мачеху. К ужасу Эдит, она едва не уступила.

И вот спустя три дня после похорон старика Флеминга Барри стоял в гостиной дома, который принадлежал теперь вдове.

— Я разведусь с Барбарой, — повторял он снова и снова.

Эдит, очаровательно выглядевшая в траурном платье, сидела на диване, набитом конским волосом, перед инкрустированным мраморным камином.

— Барри, не говори таких вещей! — воскликнула она. — Это невозможно, и ты это сам знаешь. Будет такое… — Она в отчаянии всплеснула руками. — Город никогда нам этого не простит.

— К черту город! — взорвался он, подсаживаясь к ней и взяв ее за руку. — Он и так весь наш. Что нам могут сделать? Милая, ты даже не понимаешь, каково мне было находиться рядом с тобой все эти годы, желать тебя и не сметь даже прикоснуться к тебе! И вот теперь…

Он вдруг обнял ее, прижал к себе и стал горячо целовать. Первые секунды она даже не оказывала сопротивления. Между ними существовало взаимное и сильное физическое влечение, к тому же Эдит не была с мужчиной к тому времени уже шесть лет. И снова она едва не поддалась соблазну. И снова ее остановила мысль об ужасных последствиях этой мимолетной слабости.

Она резко оттолкнула его.

— Нет! — задыхаясь, прошептала она. — Это немыслимо! Это совершенно немыслимо!

— Но я не понимаю тебя! Мы любим друг друга!

— При чем здесь наша любовь?! — воскликнула Эдит, поднимаясь с дивана. — Ты уверен, что люди поверят в нашу любовь? А знаешь, что они скажут? Что сын Винсента Флеминга был любовником его жены в течение всех тех лет, пока отец был инвалидом! А твои дети? Что они подумают обо мне? Что они будут думать о тебе, ты хоть немного себе представляешь? Нет, это немыслимо, и мы обязаны положить этому конец сами, пока не стало поздно.

— Это все деньги, не так ли? — тихо спросил Барри.

Она изумленно посмотрела на него:

— Деньги? О чем ты?