Титан

— Да, нравится. Я считаю, что это прекрасно, — ответила она. — Мой муж очень хорош в постели. К тому же он невыносимо ревнив. Если ты станешь приставать ко мне, то я не удивлюсь, если он вышибет из тебя мозги. Знаешь, он постоянно носит с собой пистолет. Еще с войны. И потом он отличный стрелок. — С этими словами она очаровательно улыбнулась.

Род Норман с трудом сглотнул, думая о том, что, может быть, ему стоит пересмотреть свои ближайшие планы относительно любовных интриг.

Режиссером картины «Юность в огне» был бывший военный летчик Рэкс Симпсон. Рэкс и Род были собутыльниками и в тот вечер как раз посасывали контрабандное виски в подвале у Рэкса.

— У Флеминга ничего не выйдет с этой картиной, — кисло заметил Род.

— Почему это? — спросил Рэкс.

— Потому что она вся о сексе, а сексуальности в Эдвине Флеминг столько же, сколько в бревне.

Рэкс, трепавший свои усы, сделал удивленное лицо.

— А по мне она сексуальна, — сказал он. — Стоит мне лишь взглянуть на нее, и я уже готов. И грудь у нее будь здоров.

— Да, но это все только снаружи. Внутри в ней нет сексуальности. Может быть, это ее английское воспитание. Не знаю. Но если с такой партнершей мне-таки удастся сыграть мистера Жаркого Любовника, я буду считать, что достиг вершин актерского мастерства. Кстати, не знаешь, говорят, Флеминг все время таскает с собой пистолет?

— Я слышал об этом. В семнадцатом его чуть не угрохали в России. Думаю, это заставило его вооружиться.

— А что, будто бы он ревнив сильно?

— Говорят, что так.

— Ладно, у него не будет повода ревновать ко мне, — пьяным голосом кисло сказал Американская мечта. — Она меня сегодня полностью расхолодила. Конечно, мне не стоило, наверно, говорить такие вещи сразу.

— А что ты сказал?

— Я только спросил ее, нравится ли ей секс.

Рэкс Симпсон даже застонал.

— О Боже, идиот! Такие вещи не говорятся внучкам герцогов, неужели не ясно?!

— Да, теперь я тоже так думаю.

— Это ведь тебе не костюмерша!

Рэкс Симпсон был «приходящим-и-уходящим» режиссером, но «Юность в огне» была первой его крупной картиной. Он не мог допустить, чтобы она сорвалась.

Он решил, что лучше переговорить насчет Рода с Ником Флемингом.

В 1921 году в «Нью-Йорк таймс» появилась статья, в которой подтверждалась информация из России о том, что бывший военный министр последнего русского царя великий князь Кирилл зверски убит большевиками вместе со своей женой и дочерью великой княжной Татьяной. Это произошло летом 1918 года, на следующей неделе после убийства царской семьи в Екатеринбурге, когда почти все не успевшие покинуть страну родственники Романова были истреблены с поистине варварской жестокостью. Когда Ник прочитал об этом, он вспомнил симпатичную юную девушку, с которой познакомился в Петрограде, и проникся острой жалостью к ее печальной судьбе. Но перед ним возникла проблема: что делать с бриллиантами, некогда врученными ему великим князем, которые до сих пор лежали на счету Флеминга в сейфах «Английского банка»? Ник обратился за консультацией по этому поводу к сэру Десмонду Торникрофту, который являлся адвокатом его отчима. Сэр Десмонд сказал, что, поскольку русская революция отвергла царскую юридическую систему и сняла с себя ответственность за царские долги, бриллианты великого князя теперь по праву принадлежат ему, Нику Флемингу. Более того, если вдруг будут объявлены розыски оставшихся в живых родственников великого князя, нахлынет целая армия самозванцев, Ника затаскают по судам. А если и найдется действительный наследник, то по закону он будет иметь прав на бриллианты не больше, чем сам Ник.

Отбросив всю словесную шелуху адвоката, Ник понял, что настоящий наследник будет иметь, по крайней мере, моральное право на тот кисет с камнями. В Европе находилось очень много родственников Романова, сбежавших от революции, которые теперь были заняты тем, что торговались между собой из-за пресловутого состояния, которое царь вроде бы положил в «Английский банк», но которое до сих пор не было обнаружено. Поэтому Ник не сомневался в том, что, узнай они про бриллианты, ему от них будет не отбиться. Он мог либо разделить драгоценности между десятками двоюродных и троюродных братьев и племянников последнего русского императора, чтобы они прогуляли их на юге Франции, но он мог и оставить их при себе в качестве военного трофея. Он отдал их на оценку в «Гаррард и К°» и скоро узнал, что они стоят шестьсот тысяч фунтов, или три миллиона долларов.