Титаномахия. Том первый

Ручной для Ганимеда кладью оказался их старинный друг матрос Вуячич. Впервые познакомившись с ними ещё тогда, когда немыслимо крутой, как тогда показалось Ганеше, брат Ганимеда Ассарак арендовал бомбоубежище, переделанное в «качалку». И куда худой и бледный матрос Вуячич приходил набить пресс, чтобы сделать свой тощий живот чуть более сексуальным. Где Ганимед работал инструктором, да и вообще был за Старшего. Так как Ассарак постоянно был на всяких серьёзных «стрелках», где общался с чиновниками такого уровня, что Ганеше тогда и не снилось. И он и в страшном сне не мог представить, что чуть позже, из-за выступлений Ганимеда, и сам вынужден будет со всеми этими чиновниками из краевой администрации пересекаться. И Ганимеда так заинтересовал тогда этот матрос Вуячич, которому только-только стукнуло по затылку восемнадцать, заставив всерьёз задуматься о жизни, что Ганимед бросал всех своих подопечных и начинал только им и заниматься. Тут же освобождая ему снаряды от других спортсменов, как только Вуячич просил его о помощи и технической поддержке.

А затем и прямо днём иногда приглашал его к себе домой, пока родители не вернулись с работы. А то и сам приходил к Ганимеду на тренировку. Даже если в «качалке» был выходной.

Так как родители Вуячич по выходным были дома и мешали им в эти дни заниматься спортом, уставившись в зомбоящик и выпучив свои уже квадратные от этого глаза. Чтобы как можно полнее улавливать всё, что им внушали, и не упустить ни самой малой частицы информации! А затем смело утверждать перед бабушками на лавочках у подъезда «свою независимую позицию» по любому жизненному вопросу. И посмеиваться над тем, как эти частицы независимой информации вызывали в бабулях целое «броуновское движение». Всю ночь мешая им уснуть и подымая давление.

В очередях за продуктами, которые те принимались судорожно сметать с прилавков, напирая друг друга.

Ганеша тоже периодически приходил к нему заниматься, так как заметил однажды, что если он месяца за три-четыре до отхода судна начинал тягать железо, вспоминая в разговорах то, как он тягал железо ещё в юности, готовясь к армии, то в рейсе ему было уже гораздо легче работать. Тело не так сильно уставало, да он и сам не так быстро утомлялся, читая книги. И почти не думал о том, чтобы прыгнуть за борт.

И как только они добрались до Трои, Ганимед, не видевшийся с матросом Вуячич уже около двух месяцев, попросил Ганешу оставить их наедине. Чтобы о многом поговорить и отвести душу, ещё в дороге начав жаловаться Вуячич на то, что Креуса в самый последний момент его отвергла:

— Ничего глупее и придумать надо было! Заявив мне, что хотела таким образом оставить Ганешу с Еленой в наедине. Посчитав, что уже достаточно Елену для этого разогрела, заставляя ревновать!

И однажды вечером, когда Ганеша вернулся в студию чуть раньше обычного, вдруг заметил, что какая-то чудесная девушка плавно выходит из ванной. В его белом халате, словно ангел, спустившийся с небес. Обвязав его поясом свою соблазнительную талию и вытирая длинные тёмные волосы его же синим, как глубокое море, полотенцем. Словно бы небо услышало его тоску и ниспослало ему навстречу свою прекраснейшую ангелицу. С лицом ангела.

Которую, по ходу дела, вместо Ганеши тут уже успел встретить и поиметь ненасытный Ганимед. Испортив встречу двух заоблачных душ. И отправил в душ. Смывать грехи.

— Так, я не понял, Ганимед, что тут у вас происходит? Без меня!

— Давай уже, одевайся! — крикнул тот девушке.

— Так уже давай или — одевайся? Уточни ей команду!

— Что, прямо при нём? — оторопела девушка, посмотрев на Ганимеда. — Тебя это возбуждает?

— Отдай мне, пожалуйста, мой халат. Сейчас же! Что за вольности? — протянул Ганеша руку, осознав, что она его даже не слушает. А значит, давать и не собирается.

— Что, прямо здесь? — всё переминалась неизвестная Ганеше девушка, наконец-то обратив на него внимание. — Тебя тоже это возбуждает?

— Можешь выйти из студии прямо на улицу и сделать это там, — усмехнулся Ганеша над её наглостью. — Хотя, лучше вначале отдай халат, а потом выйди! Если считаешь себя принцессой, то пусть, как в сказке, тобой воспользуется первый встречный! Красота не должна оставаться безнаказанной, — создал он крылатую фразу, — это знает любой маньяк! Откуда ты, вообще, взялась?

Девушка молча обиделась, подошла к висевшим на спинке стула джинсам, джинсовой рубашке и джинсовой же курточке, взяла их и зачем-то снова ушла в ванную. А через минуту вышла.

Это был матрос Вуячич!

— Ба-а! — оторопел Ганеша. — Всё это время ты говорил мне, что это просто твой старый друг, — начал упрекать он Ганимеда, — а на самом деле вы тут всё это время без меня беспощадно спаривались?

— И даже тогда, когда ты спал! — усмехнулся Ганимед.

— Ты спишь, как мертвый! Мы так и не смогли вчера тебя разбудить, — подтвердил-а Вуячич.

— Оба раза.

— Тоже мне, друзья называются!

— А что, ты тоже так хочешь? — усмехнулся Ганимед, поняв в чём дело.