Титаномахия. Том первый

— Социальными животными, — понял он, что Елена снова про купальник. — И это — в лучшем случае. Иначе мы вначале постепенно станем анти социальными, как панки, а затем и — просто животными. Поэтому мы не просто должны, а обязаны постоянно прислушиваться к другому.

— Любому? — вспомнила она тех, что крутили пальцем у виска.

— Любому, кто говорит нам разумные вещи.

— Даже если мы потом и выясним, анализируя его выводы, что он был не вполне прав, исходя из ложных по отношению к нам предпосылок? — озадачилась она. — Ведь в Европе все так делают!

— Твоя задача — как можно чаще отчуждаться от себя, подвергая сомнению и пересмотру свои действия. Пробуждая в себе Судью. В философии это называется «будить мысль». И надо будить её в себе до тех пор, пока через три недели тебе не удастся полностью стать Судьей.

— Всего-то три недели? — удивилась Елена. Совершенно искренне.

— Ну, иногда чуть больше, — вспомнил Аполлон. — Один раз я так отупел на берегу, что корпел в рейсе над книгами больше двух месяцев. Пока не почувствовал, что снова в Большой Игре. А ты попробуй-ка мыслить хотя бы три недели подряд, отвлекаясь лишь на туалет и приемы пищи, — усмехнулся он. — Зато потом у тебя начнётся процесс полного пересмотра картины мира, во время которого ты начнёшь его полностью выворачивать наизнанку и формировать свое собственное мировоззрение. Перепостигая его для себя заново. В философии это называется «Эпохэ». А когда этот процесс закончится, ты станешь «трансцендентным субъектом». И будешь всё глубже и глубже уходить в себя, время от времени полностью себя пересматривая. И выворачивая наизнанку уже саму себя.

— Так вот для чего ты ходишь в море, — дошло до неё, — развивать мозги! А не за эти жалкие гроши, как мой отчим.

— Судно заменяет мне мужской монастырь. Именно там я и понял, почему этот мир официально считается майей.

— Почему?

— Потому что эта планета — «развивашка». То есть строго управляемая реальность, а не «само по себе», как хотелось бы обывателям — творить тут всё, что им заблагорассудится.

— Да, но если мы начинаем как недоверчивые животные, которые верят только себе, то что делает нас такими доверчивыми, открытыми для других?

— Когда ты можешь хоть чему-то научиться у другого, ставшего для тебя Ты, сняв панцирь эго на время восприятия полезной для тебя информации, он становится на это время для тебя неким сверх-Я, обретая над тобой подлинную власть. И чем большему ты сможешь у него научиться, тем более пролонгируется его власть над тобой. Которая постепенно становится чуть ли не абсолютной!

— Заставляя глядеть на мир его собственными глазами? — удивилась ученица.

И как только они въехали в Коринф, спросил Елену:

— Может быть заедем по дороге в гостиницу? Принять душ, — подмигнул он.

— Когда я захочу встать под душ твоих ласк, я тебе обязательно подмигну, — усмехнулась Елена.

И он наконец-то понял, что после инцидента с Ахиллом у ней реально не все дома.

Весь день размышлял об этом с Ганимедом на литературнике, описывая ему их встречу. И вечером перезвонил Елене:

— Ну и как продвигается перевод моей книги? Ты её хотя бы читала?

— Да, нормальная. Только мало действия, — сухо ответила Елена. Так как вчера они… следовало бы сказать: «плохо кончили». Но она тогда этого так и не захотела. С ним кончать. И теперь сопела в трубку.

Ещё раз убедился в том, что с её стороны избушки на курьих ножках ни о каком переводе книги не было и речи и решил отдать швартовы:

— Креуса мне тоже отказала, так что я больше не буду приезжать в Дельфы. Я снял в Трои студию и останусь там жить. «Прости-прощай, зарезанное Солнце!»

На что Елена лишь усмехнулась:

— Забавно! Я как раз собиралась в Трою.

— Зачем?

— Хотела навестить Ёлку.

— Новогоднюю?

— Свою подружку.

— Так она что, гамадриада? — заинтересовался Ганеша. Новой героиней своего романа.

— Родители назвали её точно так же, как и меня. И чтобы парни нас не путали, я и решила её слегка приукрасить, принарядить, как ёлку, придав ей более новогоднее настроение. Ель-лена, Ель-ль… Ёлка! — засмеялась она в трубку. — Ёлка приглашала меня пару недель назад к себе домой, чтобы я сразу же от неё поехала работать в детский лагерь. Как и в прошлом году. Поэтому я от тебя тут и отнекивалась, если честно. Только она позавчера позвонила мне и сказала, когда я уже собрала вещи и хотела ехать, что теперь я не смогу у ней жить. Так как мы в том году перед лагерем здорово, так, покуражились! А сейчас она разводит родителей на машину и делает вид, что вся такая правильная, чтобы родители, ни дай бог, не передумали. Она и машину уже выбрала. И договорилась с хозяином о цене. И даже о том, чтобы он подождал, пока её родители наконец-то подкопят всю сумму. И вот тогда… можно будет хоть на ушах ходить!

— Для чего же тебе к ней ехать, пока «тогда» не наступило? — не понял Ганеша её женской логики. Что она напрашивается в гости. — Чтобы обломать ей весь кайф?

— Чтобы её проведать, — возразила Елена. — А то она уже замучилась дома сидеть одна.