Титаномахия. Том первый

— Нам должно быть достаточно лишь самого необходимого. Без чего нам сейчас действительно нельзя обойтись! — подчеркнул он. — В текущий момент для осуществления данного вида деятельности. Одежда — это не более, чем роба. Просто, для каждого вида деятельности существует своя роба. Вот и всё. И чем грубее твоя одежда, тем полнее она призвана компенсировать твою невнимательность и неловкость. Выдавая твою грубость и неуклюжесть. Как модные теперь джинсы, — вспомнил он Вуячич. — Которые носят все, даже девушки, превращая себя в мужланов.

— Я, если честно, тоже так думаю, — призналась Елена. — Поэтому-то я и не могу понять, зачем в современном мире такое сумасшедшее разнообразие вещей? Обнажённое тело — это самое красивая вещь на свете! — расправила она плечи. — Правда?

— Все предметы в мире возникают при столкновении живых существ с миром, как разнообразные способы самостоятельного разрешения возникающих противоречий.

— В смысле? Это ты про то, что я загораю без купальника? Да в Европе все так делают! А некоторые так и вообще — голые. Мы с Ахиллом тут именно так и загорали. Просто, я не захотела тебя этим смущать, чтобы ты не решил, что я с тобой заигрываю.

— Ну, как бы объяснить попроще… — смутился Ганеша. — Например, при сопротивлении природным стихиям возникла идея одежды, как попытка перенять или даже отобрать её у мохнатых животных. Без которой в конкретной жизненной ситуации просто не обойтись! — снова подчеркнул он. — Ведь у каждого свой взгляд на жизнь и, как следствие, и сама жизнь.

— А то и — наоборот, — улыбнулась Елена. — Как у панков.

— Пока мы не осознаем подлинного смысла жизни! — усмехнулся над ней Ганеша. — Поэтому мы и приобретаем или даже изобретаем именно те вещи, которые, на наш взгляд, — скосил он глаза на её грудь, — в данной ситуации нам жизненно необходимы.

— Так, а в чём — подлинный — смысл жизни?

— Как это — в чём? — удивился Ганеша. — Хайдеггер давно уже ответил на этот наивный вопрос: «Смысл жизни в бытии. И не просто в бытии, а в становлении. Как активном действовании».

— То есть?

— Говоря по нормальному, в упорном становлении совершенным.

— Как это — совершенным, как бог?

— Для этого не обязательно быть богом. Достаточно стать богоподобным, — гордо расправил Аполлон плечи. — Но лично я считаю, что смысл жизни в том, чтобы уметь видеть красоту.

— Где? — не поняла Елена.

— Везде! Оглянись вокруг! «Триозёрье» — это самая шикарная бухта в мире! Её песок напоминает мне песок в Анапе, где я отдыхал в детстве. Посмотри, как тут красиво!

— Вот поэтому-то я тебя сюда и позвала, — улыбнулась Елена.

— Чтобы научится сознательно видеть красоту, тебе вначале придётся буквально заставлять себя воспринимать мир этетически. Потому что у тебя наверняка ещё нет соответствующе развитых отделов головного мозга, как у художников и поэтов. Но с каждым разом видеть мир прекрасным будет всё легче и приятнее.

— Даже тогда, когда мне снова станет плохо? — глянула она на шрамы.

— Достаточно будет просто взглянуть в окно, начать видеть красоту в знакомом пейзаже, который вдруг станет таким красивым, что твоё мироощущение тут же перевернётся! И ты станешь элементом более высшего, чем ты была до этого, общества!

— Истинной леди? — усмехнулась Елена и поняла, что он снова про купальник.

Наконец-то осознала, насколько ему рядом с ней неловко, и отбросила ступнёй с розовым педикюром пустую белую ракушку (его пустых претензий) обратно в воду (забвения).

— Как я выразил это в стихотворении, когда ранней весной шёл в темноте домой и вдруг увидел красоту в обычном клёне, на котором не было ещё ни одного листика:

«Чёрны злые клёны,

В каменном фантазме

Выгнулись всей сетью

В сумрачном оргазме!

— А вот здесь мы ставили палатку, — показала Елена на небольшую возвышенность в десяти шагах от берега в конце пляжа. — В сумрачном оргазме.

— Если хочешь, я могу купить палатку. Я и сам люблю ходить в походы. — поддержал её Ганеша. За талию. — Могу развести костёр и приготовить ужин.

— Что ж, если получится вырваться от матери, — вздохнула Елена, убирая его руку.

И они побрели по зеркальному мокрому песку обратно, омывая ступни прохладными волнами.

Вернулись к покрывалу на песке и ещё раз искупались. Обсохли, подставляя грудь солнцу уже безо всяких опасений. Гордо расправив плечи. Как равные.