Титаномахия. Том первый

Дав наглядно понять Ганеше, не дав, что девушке в отношениях с парнем не до конца… если у него нет денег на её брачные игры в ту, кем она себя считает.

— Ты у него документы на квартиру смотрела? — усмехнулся Ганеша. Над лохом, которого Эльвира в нём увидела.

— Конечно! Первым делом.

— Да, я ей показывал! — подбежал довольный собой недо-кореец, гордый тем, что увёл Эльвиру у такого франта.

— Поздравляю тебя, ты этого достойна! — «уродца», подумал Ганеша и ещё раз хмыкнул.

— Спасибо. И это… — смутилась Вуячич. — Ты извини, если что не так.

— Да всё нормально, не переживай. Расскажу об этом Ганимеду. Вот он поржёт! Надо будет где-нибудь обязательно это описать. И обстебать! Ладно, пока!

— Пока! — растерялась Вуячич от внезапно обрушившейся на неё литерамурной славы.

Больше они не виделись. Вуячич, как заправский матрос, смело нырнула в глубины Трои и осталась там жить. На самом дне. В виде обросшей слизью эмоций и тиной привязанностей коряги. Мечтавшей о том, чтобы стать кораллом.

Впрочем, как все. Потому что это выгодно!

Глава10Триозёрье

Вернулся в Дельфы и ближе к обеду позвонил Елене:

— Не знаешь, где тут можно поесть? А то я, если честно, уже умираю с голоду.

— Ты не ел три дня? — усмехнулась над ним Елена. — У меня не получится. Но здесь есть столовая в пятой бане, можно сходить туда. Там недорого.

— Фу, столовая, — тут же возразил Ганеша, так как столовые привычно ассоциировались у него с очередями к раздаче и жиром на полу. — Есть тут какое-нибудь кафе?

— Тут рядом есть одна «китайская кухня», — оживилась Елена. — Мы недавно были там… с подружкой.

— И как же её зовут, Амфилох?

— Если бы! От него дождёшься…

— Сколько тебе дать на сборы? А то, пока ты спустишься, я уже умру с голоду. Пяти минут хватит? Если нет, то звони в «Скорую».

— Я постараюсь.

— Хорошо, я пока подъеду к твоему дому.

— Только близко не подъезжай, — испугалась она. — Встань у соседнего. А то мама опять будет ворчать, что у меня «появился новый хахаль!»

— Так из-за чего ты рассталась с Ахиллом? — спросил он Елену, пока повара готовили заказанные ими блюда.

— Из-за матери, — призналась Елена. — Однажды, когда я жила с Ахиллом уже около года, Леда заявила по телефону, что «уже устала смотреть на моё… поведение». И сказала, что если я сейчас же не вернусь домой, то она лишит меня наследства. Чтобы я наконец-то поняла, что если я с ним однажды расстанусь и решу вернуться в отчий дом, то она меня в семью уже не примет. Я позвонила бабушке и убедилась в том, что и она — тоже. И поняла, что это заговор. И я окажусь на улице. Я пару дней подумала, поговорила с Ахиллом, и ты знаешь, что сказал мне этот панк?

— И — что же?

— Что ему пофигу! Представляешь? «В смысле тебе пофигу? — не поняла я. — И на меня — тоже?» «Да вообще на всё и на всех пофигу. Я же — панк. А ты хотела, чтобы я ради тебя стал обычным лузером? Если хочешь, живи у матери. Я не напрягаю». Так мне и сказал, представляешь? А я-то думала, что он меня любит. О семье мечтала. А ему, оказывается, на всё пофигу.

— Как и учил его Егор Летов, — кивнул Ганеша. — А чего ты ждала?

— Да ничего я потом уже и не ждала, — вздохнула Елена. — Мне тоже стало на всё пофигу. И он — тоже. Я ведь с ним тоже стала панком. Прониклась духом панка, их музыкой, текстами. И когда через пару недель снова позвонила Леда и повторила приказ прийти домой, но уже — для того чтобы забрать вещи, которые она успела сложить в пакеты и выставить в коридор, я тут же вернулась. Поняв, что она не шутит. И готова уже переписать завещание на мою младшую сестру от второго брака. Был бы повод, который отчим ей и внушил, постоянно зудя над ухом о том, что я мол, уже выросла и вышла замуж, а Клитемнестра ещё нет. И ей нужно приданое. И я им этот повод не дала, объявив, что рассталась с Ахиллом.

— Навсегда?

— Встречались потом, правда, иногда. Где придётся, — вздохнула Елена. — То он ко мне заедет, когда у меня никого не было, то я — к нему, если у меня появлялось на это время. То в походы на выходные пешком ходили. На самые-самые дальние бухты! Чтобы было поинтереснее и подальше ото всех. На «Триозёрье» и соседние с ней бухты. Вот бы ещё хоть разочек туда сходить! Там так красиво! — вдруг воскликнула Елена и глаза её возбуждённо забегали по клавиатуре чувств. — В общем, перебивались кое-как. Помаленьку. — вздохнула она, постеснявшись своего порыва.

— Так вы и до сих пор встречаетесь?

— Уже давно расстались. Он мне уже, если честно, поднадоел. Со своей горькой редькой, — усмехнулась Елена, символически сплюнув. — Однажды я поняла, что в жизни он полный ноль. Нигде не работает, сидит на шее своей богатой тётки Галатеи, которая его жалеет и оплачивает доставшуюся ему после гибели родителей квартиру, даёт ему денег на еду и одежду. Что будет, если его драгоценная тётя заболеет или, не дай бог, умрёт, не сказав и слова в завещании о своём племяннике? Я должна буду бросить институт и пойти работать, чтобы содержать этого тунеядца? Которому, к тому же, на всё пофигу!