Титановая Лоза

Воскресшая под напором неодолимых обстоятельств душа вновь стремительно погибала, впрочем, как и тело. Царящая вокруг незримая смерть убивала клетки организма, от нее не было спасения, но Савва сейчас не думал об опасности, как не надеялся уже на спасение.

По его внутренней оценке, прошло четыре или пять часов с того момента, как он очнулся в сумеречном подвале.

Никто не прилетел на помощь, он не видел признаков появления бригад МЧС, ночь стала еще чернее, по низким облакам блуждали багряные отсветы, вокруг, куда ни посмотри, лишь разрушения и смерть.

Некоторое время он в оцепенении сидел на краю воронки, хватая смертельные дозы радиации, мысленно повторяя имя дочери, затем, совершенно отчаявшись, побрел назад. Не потому, что хотел жить, нет, просто пришло непонятное безразличие к окружающему и стало невыносимо смотреть в черную, отражающую багряный цвет неба маслянистую субстанцию, скопившуюся на дне воронки.

Он медленно переставлял ноги, потеряв цель и утратив надежду.

Вокруг начинали происходить непонятные явления. Вездесущая гарь, пыль и пепел вели себя странно. Где-то клубящиеся выбросы прижимало к земле, словно расплющивая в блин, где-то, наоборот, предметы взмывали в воздух, демонстрируя не свойственные им качества; все больше попадалось различных обломков, внедренных друг в друга, словно любые конструктивные материалы в момент загадочной катастрофы на время размягчались, превращаясь в подобие пластилина.

В одном месте он едва не попал в ловушку. Двигаясь вдоль разрушенной улицы, Савва вышел к участку неповрежденного асфальта и хотел ступить на него, но что-то остановило. Осмотревшись, он ужаснулся. Там, где дорожное покрытие выглядело целым, кузова машин, выброшенные на проезжую часть, тонули в нем, уже погрузившись почти по крыши…

Обойдя опасный участок, он вышел к перекрестку.

Здесь прошла взрывная волна. Окружающие здания, лишившиеся стекол, по непонятной прихоти судьбы уцелели, в некоторых многоэтажках все еще бушевали пожары, вырываясь из закопченных оконных проемов густыми клубами дыма или языками пламени.

Участок зыбучего асфальта остался позади, теперь дорожное покрытие вновь пересекали причудливые трещины, реже – разломы шириной до полуметра. Общей характерной особенностью необратимо измененного ландшафта была плавная бугристость местности, словно под землей в момент катастрофы перемещались исполинские раскаленные пузыри, где-то вспучивая поверхность в виде пологих трещиноватых холмов, где-то размягчая ее и лопаясь, образуя огромные провалы, стирая в пыль и увлекая под землю целые кварталы.

Савва, погрузившись в мрачные мысли, медленно брел меж зданий, не замечая признаков нового назревающего катаклизма.

Он чувствовал себя все хуже и хуже. Что-то происходило с организмом. Савва ощущал постоянную тошноту, липкая испарина накатывалась волнами, ноги слабели, его то бросало в жар, то начинало колотить в приступе дрожи.

Пытаясь справиться с дурнотой, он остановился. Зрение «плыло». Контуры предметов теряли резкость, и только усилием воли он мог сфокусировать взгляд.

Озираясь по сторонам, Савва внезапно заметил какие-то тени, промелькнувшие за разбитой витриной универсального магазина, в глубине торгового зала. Присмотревшись, он понял: внутри находятся люди!

Его охватила радость.

Уже с трудом переставляя ноги, он побрел к разбитой витрине, не осознавая, что внутри супермаркета орудуют мародеры, которые вряд ли так же искренне порадуются появлению незнакомца. Но попасть туда Савва так и не сумел: прояснившийся взгляд зацепился за крупный осколок витринного стеклопластика, в котором отражались зловещие зеленоватые сполохи, за минуту перекрасившие ночные небеса над разрушенным городом.

Превозмогая боль в шейных позвонках, он отступил на шаг, задрал голову.

Над руинами, над крышами уцелевших домов пульсировали волны призрачного, холодного зеленоватого света.

С того направления, откуда шла пульсация, внезапно налетел порывистый ветер, несущий частички пепла и гари. Омыв лицо человека, он рванулся дальше, оставляя за собой пространство более или менее чистого воздуха. Видимость значительно улучшилась, да и терзавшая рассудок Саввы боль внезапно притупилась, не то от резкого вброса адреналина в кровь, не то от загадочного воздействия мертвенного сияния, глядя на которое он испытал внезапный, ничем не обоснованный приступ эйфории.

Пульсация шла со стороны Академгородка.

Охваченный непонятным, губительным восторгом, он замер, глядя в ту сторону, машинально отмечая, что от перекрестка к далекому источнику свечения ведет широкая просека, будто вал незримой энергии промчался тут в момент катастрофы, проламывая себе путь сквозь каменные джунгли мегаполиса.

Затем он увидел нечто невероятное, не укладывающееся в рамки человеческого сознания.