Титаны

Следующий тост произносит врачеватель Эриксимах. Ничего значительного он не говорит. Что любовь заключается даже в борьбе двух начал: больного и здорового. Что любовь может содержаться даже в климате. Этот тост автору «Пира» не удался. На самом деле этот тост тоже длинный, я вас избавляю от него. Зато, прочитав мое эссе, вы сможете похваляться перед девушками своими знаниями античной литературы – и да поможет вам Эрот склонить девушек к соитию.

Аристофан, все время икавший, наконец, справился с икотой. Ему слово.

Аристофан рассказывает собравшимся, что когда-то люди были трех полов: мужчины, женщины и андрогины, «страшные своей силой и мощью», поскольку у каждого было четыре руки и четыре ноги. Андрогины при желании могли передвигаться как живые колеса, с огромной скоростью укатываясь, куда им было нужно, всеми руками и ногами. Боги стали страшиться андрогинов, и потому Зевс взял и разрезал каждого андрогина пополам, а Аполлон залечил получившиеся половинки (Аристофан смешно описывает, как Аполлон скручивал кожу на месте разреза в пупок). Однако половинки стали страдать друг без друга. И пытаться воссоединиться. Тост Аристофана самый оригинальный и запоминающийся, надо признать. Вот откуда пошло знаменитое откровение Plato о том, что у каждого человека есть его половинка и что они некогда составляли единое целое. Из «Пира».

Хозяин дома поэт Агафон, как положено поэту, хвалит самого Эрота. И как красавец утверждает, Эрот – самый красивый бог, самый молодой из богов (Агафон моложе всех на пиру), через любовь Эрот приносит мир. Эрот – отец роскоши и неги, радостей, страстей и желаний.

Следующим тост произносит Сократ.

Сократ, по своему обыкновению, вначале задает вопросы соседу, поэту Агафону. Вдвоем они выясняют, что Эрот – это любовь направленная, а ее предмет – «то, в чем испытываешь нужду».

Портрет Эрота великий Сократ, недолго думая, списывает с самого себя, так же как это сделал Агафон. У того Эрот красивый, как Агафон, у Сократа же он уродлив, как Сократ.

«Эрот беден, некрасив, груб, не обут, бездомен, однако он храбрый, смелый, всю жизнь занимается философией; он искусный колдун, чародей и софист. По природе своей он ни бессмертен, ни смертен. Он находится также посередине между мудростью и невежеством».

«Любовь, внушаемая Эротом, – это путь к бессмертию: деторождению или увековечиванию в истории своего имени».

Сократ закончил свою речь.

появление Алкивиада

Тотчас после тоста Сократа «в наружную дверь застучали так громко, словно явилась целая ватага гуляк, и послышались звуки флейты.

– Эй, слуги, – сказал Агафон, – поглядите, кто там, и, если кто-то из своих, просите. А если нет, скажите, что мы уже не пьем, а прилегли отдохнуть.

Вскоре со двора донесся голос Алкивиада, который был сильно пьян и громко кричал, спрашивая, где Агафон, и требовал, чтобы его провели к Агафону. Его провели вместе с флейтисткой, которая поддерживала его под руку, и другими спутниками, и он, в каком-то пышном венке из плюща и фиалок и с великим множеством лент на голове, остановился в дверях и сказал:

– Здравствуйте, друзья! Примете ли вы в собутыльники очень пьяного человека, или нам уйти? Но прежде мы увенчаем Агафона…»

Великолепная сцена! Аристократ, полководец, красавец, ночью, в венке, пьян и весел, гуляет по афинской прославленной деревне. Пришел к философам. Ленты свисают с венка из плюща и фиалок.

Но продолжим повествование:

«И тогда он вошел, поддерживаемый рабами, и сразу же стал снимать с себя ленты, чтобы повязать ими Агафона, ленты свисали ему на глаза, а потому он не заметил Сократа и сел рядом с Агафоном, между ним и Сократом, который потеснился».

Вдруг Алкивиад узнает Сократа:

«О Геракл, что же это такое? Это ты, Сократ! Ты устроил мне засаду и здесь. Такая уж у тебя привычка – внезапно появляться там, где тебя никак не предполагаешь увидеть. Зачем ты явился на этот раз? И почему ты умудрился возлечь именно здесь, а не рядом с Аристофаном или с кем-нибудь другим, кто смешон или нарочно смешит, а рядом с самым красивым из всех собравшихся?»

Сократ говорит Агафону, что боится влюбленного в него Алкивиада и просит защитить его от вероятных глупых действий того.

Алкивиад же предлагает безудержно пить, но врачеватель Эриксимах сообщает ему, что собравшиеся договорились воздавать похвальное слово Эроту. Пришла твоя очередь, Алкивиад.

Алкивиад отказывается, ссылаясь на то, что после Сократа никто ничего умного не может сказать.

– Тогда воздавай хвалу Сократу, – говорит Эриксимах.

Алкивиад соглашается.

Алкивиад сравнивает речи Сократа с игрой Марсия на флейте, говорит, что Сократ – сатир без инструментов. «Более всего он похож, по-моему, на тех силенов, которые бывают в мастерских ваятелей и которых художники изображают с какой-нибудь дудкой или флейтой в руках. Если раскрыть такого силена, то внутри у него оказываются изваяния богов. Так вот, Сократ похож, по-моему, на сатира Марсия».

«Вы видите, что Сократ любит красивых, всегда норовит побыть с ними, восхищается ими… Не похож ли он на силена? Похож, да еще как!»