Титаны Возрождения. Леонардо и Микеланджело

В этом сюжете Вазари показательно стремление переложить ответственность за педагогическую несостоятельность Микеланджело на его нерадивых учеников, о чем также сообщал и Кондиви, впрочем не отрицавший трудностей Микеланджело в передаче идей: «…Он подчеркнул из своих [анатомических] занятий такой богатый запас сведений, что не раз думал для пользы тех, кто хочет отдаться изучению скульптуры или живописи, издать книгу, трактующую о всех движениях человеческого тела, с приложением теории, которую он извлек из долговременной практики. Он написал бы эту книгу, если бы не сомневался в своих силах и был уверен, что будет в состоянии изложить этот предмет не хуже ученого, привыкшего передавать свои мысли словами. Знаю, что Микель-Анджело, читая книгу Альберта Дюрера («Трактат о пропорциях человеческого тела». – Д.Б.), – произведение, по его мнению, очень слабое, – сознает, во сколько раз его собственная книга была бы совершеннее и полезнее. Правду говоря, Альберт трактует только о размерах и разнообразии тел, выводя точные правила из фигур, стоящих прямо, как палки; кроме того, что очень важно, ничего не говорит о том, какие движения и повороты свойственны человеческому телу. Поэтому в настоящее время Микель-Анджело, достигший зрелых и преклонных лет, хочет письменно изложить свои мысли. С большой любовью он подробно объяснял мне многое из того, что хочет сказать в своей книге, и открыл свое намерение нашему лучшему другу, мессеру Реальдо Коломбо, превосходному анатому, медику и хирургу, который для этого прислал Микель-Анджело труп молодого арапа, отличавшегося необыкновенной красотой и замечательно правильным телосложением. Труп этот был отправлен в отдаленную часть города, в монастырь Св. Агаты, где тогда находилась моя квартира, и где я живу до сих пор. Анатомируя это тело, Микель-Анджело мне показал много редких вещей и скрытых тайн анатомии, о которых, может быть, никто никогда не слышал»[357].

Упомянутый Кондиви трактат не был написан. Причину этого, так же как и неудачу Микеланджело в преподавательской деятельности, следует искать в интровертной психологической установке, носитель которой испытывает определенные трудности с трансляцией идей окружающим и, как выразился К.Г. Юнг, «пребывает в своих мыслях и проблемах и потому совершенно не замечает затруднений в понимании ученика»[358]. Ситуация осложняется тем, что «его личные проявления до того неуверенны и неопределенны и сам он в этом отношении так чувствителен, что он может решиться показать себя окружающим лишь с таким произведением, которое кажется ему совершенным. Кроме того, он предпочитает, чтобы его произведение говорило за него, вместо того чтобы лично выступать в защиту своего труда»[359].

По Юнгу, «интровертный тип отличается от экстравертного тем, что он ориентируется преимущественно не на объект и не на объективно данном, как экстравертный, а на субъективных факторах»[360]. Иначе говоря, критерием оценки является соответствие или несоответствие объекта представлению индивидуума: «Источником обоих типов мышления является перемещение ценностного акцента, поэтому мы с тем же правом можем предположить, что у человека, принадлежащего к интровертному типу, личное ощущение, по каким-либо причинам, может выдвинуться на первый план и, подчинив себе мышление, придать ему негативно-критическую окраску»[361].

Подобную тенденцию можно наблюдать у Микеланджело, рано начавшего ориентироваться в мире искусства в соответствии со своим критичным мнением, которое А. Шастель назвал «характерной чертой “сатурнического» человека”[362]. С точки зрения аналитической психологии это можно объяснить тем, что «в нормальном случае интровертная установка следует той, в принципе наследственно данной, психологической структуре, которая является величиной, присущей субъекту от рождения»[363].