Титры пишутся на небесах

Я быстро распределила еду по тарелкам, схватила со стола пачку крекеров для себя, бросила в сумку – и помчалась. Хотя свою врачебную сумку тоже прихватила. Если я в машине, она со мной. Вдруг кого-то придется спасать, как в свое время Прохора. Или вызовут к какому-то четвероногому пациенту. Заезжать домой неудобно, это отнимает лишнее время, в особенности с нашими пробками. Свекрови успела сказать, что Вовик в больнице.

Вовик был в реанимации, куда меня пустили. И он был плох.

– Вася, о коте…

– Позабочусь. Останется у меня. Что случилось?!

– Мы нашли папашу. Моего, Славкиного, Нинкиного…

– Я поняла кого. И что?

– Стреляли по колесам моей машины. Ольга… сразу.

– Сразу после того, как нашли?

– Нет. Он с твоим Славкой… Славка чего-то в кузнице делает. Для самовара.

– Вы денег хотели?

– Да. И работу. А он сказал «Пошли вон».

– Это он стрелял по твоей машине?

– А кто ж еще?

– Ты видел стрелка?

– Нет. Но кто ж еще? Вася, будь осторожна. Туда не езди.

Да я вообще-то и так не собиралась. Пусть Нина решает эти вопросы. Мне нечего делить со Славой и тем более его отцом. Я не претендую ни на какой бизнес. Я хочу лечить животных и помогать их хозяевам. Мои собственные дети, Алиса и Владик, не могут быть наследниками миллионов. Я не претендую на детей Нины, пусть я их и выносила, и тем более на прилагающиеся к ним миллионы.

Я хочу жить своей жизнью. Я хочу, чтобы у меня были здоровые дети. И хочу хоть немного счастья для себя.

Зачем Вовик следил за отцом?! Хотя все понятно… Они с Ольгой хотели денег. Не хотели работать, но хотели, чтобы богатый родственник с ними делился своими богатствами. А с какой стати ему делиться?

Но убивать? Убийство – смертный грех. И за что? Я уверена, что ни Вовик, ни Ольга не собирались бежать в полицию и сообщать, что Эдуард Леонидович Пивоваров на самом деле жив и вообще долго не находился в тюрьме, потому что его там сменил Ольгин отец. Им не нужно было его снова сажать. Они хотели получать от него отступные. И ведь эти отступные для Эдуарда Леонидовича – копейки. Хотя шантажисты никогда не останавливаются…

– Вася, не езди туда… – повторил Вовик, сжал мою руку и…

Я заревела, меня вывели из реанимации. В коридоре уже ждал следователь. Оказывается, Вовик успел ему сказать, что стрелял его отец.

Что мне самой говорить про Пивоварова-старшего?

Мне нужен был совет Нины.

Но вначале меня попросили спуститься вниз, в морг, и опознать Ольгу.

Если бы авария была менее тяжелой, у Ольги и Вовика был бы шанс. Кто-то выстрелил по колесам автомобиля – его закрутило, он врезался в машину, идущую по встречной полосе, хорошо, что только в одну, потом в столб. Совсем рядом от того места санитарный вертолет забирал жертв другой аварии – в это время на дорогах дикие пробки, «Скорая» может надолго в них застрять, не успеть вовремя приехать на место аварии, потом можно очень долго ехать до ближайшей больницы. Поэтому санитарный вертолет быстро доставляет жертв в больницу «Скорой помощи», где оборудована вертолетная площадка.

Я смогла позвонить Нине, выйдя из морга, и вкратце описала ситуацию, пока следователь что-то обсуждал с патологоанатомом.

– Говори про моего отца. Ольга мертва. А мне все равно.

Я считала, что для Нины будет лучше, если ее отец никак не сможет ей помешать. И я в любом случае была на стороне Нины. Я была ей благодарна – и за возможность сделать операцию Владику, и за прошлую ночь. Мы становились подругами. Еще не стали, но все шло к этому!

Я рассказала обалдевшему следователю то, что знала.

– Нефтяной король, который маленьких девочек фотографировал? Помню. Я тогда еще удивился, что его посадили. Думал, что отмажется. Он же никого не убил, даже не изнасиловал. Значит, были те, кто был заинтересован в том, чтобы он сел.

Насколько я понимала, в этом была заинтересована Нина Эдуардовна. Бизнес достался ей. Но ведь она не сажала отца специально. Я помнила, что шум поднял отец одной из девочек, которую фотографировал мой свекор. А Нина просто не помогла, не заплатила. И в результате получила те предприятия, которые хотела. И она не знала, что ее отец жив и здравствует. Она же не ездила к нему на свидания.

Следователь записал мои показания, сказал, что меня еще вызовут (хотя я тут при чем?), а сам побежал оформлять необходимые бумаги. Ведь наверняка брать Эдуарда Леонидовича поедет вооруженная до зубов группа захвата.

Я опять позвонила Нине, сказала, что меня отпустили. Она попросила заехать к ней на работу, где она находилась в эти минуты.

Меня сразу же проводили в ее кабинет.

– Ты ела?

Я покачала головой. Про еду я как-то забыла. Даже крекера ни одного не съела, не пила кофе. Нина распорядилась, и вскоре мне принесли целый поднос из столовой. Я и не думала, что так проголодалась!

– С похоронами Ольги и Вовика я помогу, – сказала она. – Но я не понимаю, зачем моему отцу было по ним стрелять.

– Ты считаешь, что он сам стрелял?

– Нет, конечно. Если это его рук дело, то он кого-то нанимал. Но зачем?! Зачем от них избавляться? Они бы его никогда не сдали правоохранительным органам.

Я сама совсем недавно думала то же самое. Но тогда кто?