Тюдоры. «Золотой век»

Глава 28 Королевство величиной c половину острова

I

9 января 1584 года дон Бернардино де Мендоза, посол Его Величества Филиппа II, короля Испании, был приглашен на встречу с членами английского Тайного Совета. Присутствовали лорд-канцлер Бромли, лорд Роберт Дадли (граф Лестер), лорд Эффингем, а также сэр Фрэнсис Уолсингем. Тема обсуждения была настолько секретной, что переводчиков не пригласили.

A поскольку английский язык дона Бернардино оставлял желать лучшего, а большинство членов Совета не владели кастильским, то разговор пришлось вести по-итальянски. Этот язык понимали все присутствующие.

Но только двое – сэр Фрэнсис и дон Бернардино – знали его в совершенстве, так что и разговор пришлось вести им двоим.

Беседу начал Уолсингем. От имени Тайного Совета он обвинил посла короля Филиппа Второго в том, что тот завел тайную переписку с Марией Стюарт и что в заговоре с Гизами он строит планы ее побега. В связи с этим, согласно приказу королевы Елизаветы, дон Бернардино должен в течение 15 дней покинуть пределы Англии.

С большой гордостью посол ответил, что обвинения ничем не обоснованы и что жаловаться скорее следовало бы не королеве Елизавете, а его августейшему повелителю, дону Филиппу – и обвинил Англию в поддержке мятежных подданных испанской Короны как в Нидерландах, так и в Португалии. Беседа пошла в таких повышенных тонах, что дон Бернардино в донесении своему королю написал, что он не решается повторить все, что ему наговорили члены Совета. В частности, послу пригрозили Тауэром и сказали, что он должен быть благодарен королеве Елизавете за то, что она все-таки посчиталась с его дипломатическим иммунитетом и ограничилась только высылкой.

Дон Бернардино де Мендоза ответил как истинный испанский гранд.

Он сказал, что королева Елизавета – знатная дама, и поэтому нет ничего удивительного в том, что она неблагодарна по отношению к тому, кто всей душой желал ей самого лучшего и был готов служить ей так преданно, как делал это он, дон Бернардино, – но если он не смог заслужить ее расположения как посланец мира, то он постарается доказать, что на пути войны он все-таки чего-то стоит.

Посол Испании покинул Англию, как ему и было предписано, но уехал он не в Испанию, а в Париж. Дон Филипп назначил его на пост своего посланника во Франции – там начинали завариваться крутые дела. У короля Генриха III не было законных детей, а его брат, любимый «лягушонок» королевы Елизаветы I, был уже очень плох. И силою вещей наследником престола Франции становился первый принц крови, Генрих де Бурбон, король Наваррский.

А он в это время уже успел снова стать протестантом.

II

«Лягушонок» умер 10 июня 1584 года в замке Шато-Тьерри. Ему было около 30 лет, и ходили слухи о том, что он был отравлен Гизами – но те, кто знал «лягушонка» лично, в его скорой кончине не сомневались еще до того, как она фактически произошла.

Последний оставшийся в живых сын короля Франции Генриха II, Генрих III, настолько утратил всякую надежду на обзаведение потомством, что перестал и стараться, и теперь его окружали только фавориты мужского пола. На дворцовых маскарадах теперь он появлялся в дамском наряде, в длинных юбках и с веером в руках. Вопрос о престолонаследии во Франции становился, право же, делом насущным.

К Генриху де Бурбону, своему законному наследнику, Генрих III относился вполне дружески, но не хотел оставлять престол протестанту и в надежде помочь делу написал королеве Елизавете.

Странный, казалось бы, выбор – писать заведомой еретичке письмо с просьбой о помощи в том, чтобы убедить Генриха Наваррского принять католицизм?

Но в данном случае письмо писалось не католиком, а государем и обращено оно было не к протестантке, а к другому государю, заинтересованному в спокойствии и стабильности в союзном государстве.

Елизавета действительно была заинтересована в стабильности во Франции – ей был нужен французский союз и очень не хотелось оставаться с Испанией один на один. Но она полагала, что очередная перемена веры Генрихом Наваррским оттолкнет от него его последователей-протестантов, и дело кончится тем, что контроль над Францией перейдет к Гизам. Поэтому королева ответила Генриху III дипломатично – она сказала, что не пожалеет никаких усилий на то, чтобы убедить Генриха Наваррского и дальше «… оставаться лояльным подданным своего государя…».

А вопросы, связанные с переменой веры, она тщательно обошла стороной.

Через месяц после смерти герцога Анжуйского в Нидерландах случилась беда.