Тюдоры. «Золотой век»

Военные действия в Шотландии и во Франции в начале правления королевы Елизаветы стоили ей миллион фунтов, а Парламент после долгой торговли и уговоров вотировал специальный налог, покрывающий только 750 тысяч, да еще половину этих средств съели административные расходы и недоплаты. Сбор налогов ввиду слабости государственного аппарата так или иначе возлагался на местные власти, а они совершенно не собирались «… платить лишнее…».

Так что нет ничего удивительного в том, что Елизавета Первая заслужила репутацию скряги – она сумела восстановить ценность английских денег, изъяв из обращения старые монеты и отчеканив новые, она сумела погасить большую часть государственного долга, но сделано это было ценой жестокой экономии решительно на всем. В полную противоложность своему отцу, она ничего не строила, резко урезала расходы по поддержанию блеска своего двора и пуще всего опасалась любых шагов, которые были бы чреваты ведением военных действий.

Ее правление держалось не на силе, а на «… согласии джентльменов Англии…», на том слое, который в Англии называли «джентри».

Об этом есть смысл поговорить подробней. Что это, собственно, такое – джентльмен?

Некое определение этому понятию дал однажды в письме, адресованном Уолсингему, его друг, сэр Томас Смит:

«… Джентльменом сейчас зовет себя всякий, кто поучился в университете, кто знаком с юриспруденцией, кто думает, что понимает что-то в свободных искусствах, а если коротко – всяк, кто может жить, не работая на земле или приказчиком в лавке…»

И сурово добавляет, что «… джентльменов, увы, развелось столько, что стоят они недорого…».

IV

Нам необязательно принимать критерии сэра Томаса за «золотой эталон» – в конце концов, себя самого он тоже причислял к тому самому сословию, которое так ему не нравилось. Существовал более объективный показатель – налоговый ценз. Нужно было иметь землю, приносящую доход не менее 10 фунтов в год, или движимое имущество, оцениваемое не менее чем в 300 фунтов стерлингов, – и тогда при наличии хоть какого-нибудь герба или другого знака принадлежности к благородному роду можно было попасть в нужные списки. Герб, кстати, могли сочинить и герольды, занимавшиеся регистрацией – разумеется, за деньги.

Имущественный ценз не выглядел таким уж непреодолимым препятствием – наемный работник на ферме зарабатывал порядка 5 фунтов год, корова стоила 1 фунт. Важно было только доказать наличие достаточной суммы дохода, все равно откуда – от земельных владений, или от деятельности в торговле, или в сфере какой-то профессиональной деятельности. Хороший врач или толковый юрист вполне подходили к категории джентльменов – иные зарабатывали и по тысяче фунтов в год. К деньгам вообще относились с уважением. Как с отвращением писал на родину испанский дипломат:

«… Прибыль действует на англичан как запах кормежки на обитателей зверинца…»

В Испании понятие благородства связывалось только с дворянством, а единственным занятием, подобающим дворянину, была военная или государственная служба. В Англии это было совершенно не так. Томас Кромвель, сын кузнеца, стал джентльменом потому, что много зарабатывал – случай в Кастилии совершенно непредставимый.

Кромвель, конечно, был человек уникальных дарований, но способы заработать деньги он использовал вполне традиционные: на торговле шерстью или на ведении судебных процессов зарабатывались состояния, которые потом вкладывались в землю. Генрих Восьмой разорил монастыри, отняв у них их владения – но он их продал в частные руки и тем резко умножил число землевладельцев. На всю Англию имелось только 57 человек, имевших титулы от барона и выше. Эти люди имели статус пэров Англии, и их было совсем немного.

Но под ними были тысячи джентльменов, верхним слоем которых служили три или четыре сотни рыцарей – людей, имевших право на обращение «сэр». Они-то и были самой деятельной и дееспособной частью английского общества.