Тюремная песнь королевы

Бертран ля Руж умудрился совратить и жену казначея, убедив ее меж постельных баталий, что муж должен блеснуть роскошью перед королем. Вскоре неуловимого прежде чиновника удалось подловить на растрате. Убитая горем жена, решившая, что ее поведение послужило причиной ареста мужа, отправилась в монастырь, оставив имение несовершеннолетнему сыну, но того вскоре отравили другие наследники…

Этот прекрасный, необыкновенный, потрясающий Бертран сумел соблазнить и невинную девушку до свадьбы, так что в результате от нее отказался горячо любящий ее жених. Такое дельце предложила господину Мишле мать несчастного влюбленного, хорошо заплатив за расстроенную свадьбу. Конечно, совесть неотразимого Бертрана должна была бы отяготиться самоубийством девушки, но Бертран никогда не жаловался своему хозяину на подобные проблемы. Совесть господина ля Ружа никогда не мучила его, а душа не болела из-за таких пустяков, как загубленные жизни.

Кроме прекрасного Бертрана в услужении Фернанда Мишле имелось еще несколько молодых людей и прелестных девушек, но все это было не то! Он, Бертран ля Руж, оставался лучшим! Даже сам король, просмотрев бумаги неотразимого соблазнителя, признал, что если и стоит кому-то поручить план соблазнения Энгебурги, то только господину ля Ружу.

Сначала, желая самолично руководить «операцией», Филипп Август вдруг потребовал участия в деле юного Анри де Мариньяка – кузена господина Мишле, благодаря чему подставил под удар семью самого Мишле, которая всегда оставалась для того в неприкосновенности как единственная ценность, по настоящему имеющая значение. А потом Филипп вдруг усомнился в том, что Бертран говорит правду, и велел применить пытки к красивейшему молодому человеку, чья внешность служила гарантией успешной деятельности Фернанда Мишле!

Конечно, для чего королю знать, что дамы готовы золотом посыпать дорожки, по которым идет красавчик Бертран? Безжалостный король требовал пытать Бертрана таким образом, что безукоризненная внешность того могла необратимо пострадать. Много раз во время следствия Мишле умолял короля пожалеть лучшего агента, или хотя бы не уродовать его. Но ослепленный жаждой мести король был готов растерзать Бертрана на куски, лишь бы только тот сдался и признал, что переспал с Энгебургой. Неизвестно, какую бы еще пытку измыслил Фердинанд, подтверди его предположения Бертран. Только из всего этого мессен Мишле понял одно – король либо очень сильно любит, либо так же сильно ненавидит королеву Энгебургу.

Допросы продолжались изо дня в день четыре невыносимо долгих месяца, а потом вдруг все прекратилось, словно король вдруг утратил желание продолжать это дело. Бертран остался без приговора, узником, осужденным на забвение.

Мысли господина Мишле прервал равномерный лязг цепей и стук шагов. Вскоре тюремщик втолкнул в комнату грязного, одетого в рубище старика со всклокоченной бородой и длинными спутанными точно пакля волосами. Если бы Фернанд Мишле не послал тюремщика за господином ля Ружем, он бы, наверное, ни за что не признал в этом изможденном и больном создании некогда блистательного рыцаря и первого красавца королевства славного Бертрана.

– Оставьте нас. – Фернанд Мишле подошел к своему бывшему агенту и, не сводя с него полного ужаса взора, усадил узника в кресло у очага, а сам занял место за столом. – Здравствуй, мой мальчик, – после нескольких минут напряженного молчания изрек хранитель королевской печати.

– Здравствуйте, ваша милость! – огрубевший голос Бертрана был подобен рвущейся бумаге.

– Вы помните меня, мой друг? – Фернанд Мишле старался говорить спокойнее, рассматривая темное лицо агента и всклокоченные грязные волосы.

– Я прекрасно помню вас, господин Мишле. – Бертран попытался изобразить подобие улыбки. Его рука с длинными точно у орла грязными ногтями скользнула по лицу, зачесав пятерней волосы. – Это по вашей милости я нахожусь здесь.

– Что же сделали с вами тюрьма и эти люди! – не спросил, а скорее ужаснулся Фернанд Мишле.

– Мне трудно ответить на ваш вопрос, мессен Мишле. – Бертран придвинулся к огню. – В камере нет зеркала. Кстати, сколько времени я нахожусь в этом жутком месте?

– Три года… – Фернанд Мишле почувствовал отчаяние: дело, которое он собирался предложить Бертрану, явно было теперь тому не по зубам.

– Значит, я три года не мылся, не стригся и не чесал бороды. Как же вы хотите, чтобы я еще и не запаршивел в этом месте?

– Простите меня, мой друг! Но я как раз и пришел сюда, с тем, чтобы предложить вам новое дело и вытащить вас отсюда. Если, конечно, вы согласитесь…

– Новое дело? – Бертран скривился, почесываясь длинными когтями. – Я довольно дорого заплатил за то, что не выполнил предыдущее, а вы уже хотите втравить меня в следующее…

– Не выполнили? Это правда? – Фернанд Мишле подошел к буфету начальника тюрьмы. Обнаружив там краюху хлеба, бочонок вина и глиняную кружку, он извлек все это и поставил перед Бертраном, прислуживая ему как лакей.