Тюремные записки астронома

Утром к нам с Колей подсадили ещё одного молодого парня, корейца с распространённой у них фамилией Ли по имени Глеб. Я наблюдал со стороны, как сошлись две родственные души, настолько общие интересы оказались у этих ребят. Посыпались названия ночных клубов, названия разных наркотиков, способов их применения, методов и мест закладки тайников… Временами казалось, что говорят они на иностранном, малопонятном для меня языке. Продолжаю убеждаться в том, как важно иметь хороших сокамерников. Не только в смысле разговорчивости (хотя и это не последнее дело), но, главное, сильных духом. Если кто-то расклеивается и думает только о своей грустной участи, это не придаёт бодрости окружающим. Иногда я видел пустые глаза тех, кто находился в шоковом состоянии. Это пугает.

Как ни странно, иногда сюда попадают и явные психи, место которым в психушке. Таким оказался парень лет тридцати – Олег из Искитима. Он убил своего отчима. Рассказал, что прибыл в СИЗО из психушки, где его, видимо, посчитали здоровым. На наш взгляд он таковым не являлся. Каким-то образом в его сумке оказались пакетики с чаем. Время от времени он жевал очередной пакетик, после чего явно начинал нести всякий бред. Можно было подумать, что в этих пакетиках наркотик. Но нет, он и нас пытался угостить этим чаем. Кирилл начал было расспрашивать его, но тот начал выкладывать такие подробности своего преступления, что стало не по себе.

Попытки Кирилла перевести всё в шутку тоже ни к чему не привели. Олег вдруг начал проявлять агрессию по отношению к одному из наших соседей, самому тихому и неприметному. К вечеру атмосфера в камере накалилась. Кирилл, как самый внушительный из нас по комплекции, отправил Олега к двери, чтобы тот просился на выход. Поглядывая на Кирилла, тот начал послушно долбить дверь. Сначала дежурный не придал особого значения нашему кипежу. Но мы решили не отступать и не ложиться спать – от Олега можно было ожидать чего угодно. В конце концов, из коридора ему дали команду – собираться на выход с вещами. В этот момент наш убийца перепугался не на шутку. Подойдя к Кириллу, он тихо спросил: «а тут не расстреливают?».

На второй день вновь поступившие попадают на медосмотр. Люди в белых халатах вызывают интерес уже тем, что они не такие как все вокруг. Смотрят лёгкие через рентген-аппарат на предмет туберкулеза (говорят, что можно отказаться), берут кровь на ВИЧ (к счастью, одноразовыми шприцами). Заново откатывают пальчики. Теперь уже не на электронном сканере, а на классической бумаге. Говорят, так надёжнее. Мы сидим в клетке, по очереди каждый идёт к аппарату. Сотрудница командует: сначала каждый палец по отдельности, а затем и всю ладонь, всё это дважды. Все руки в чёрной краске. В клетке есть кран с горячей водой и мыло. Долго прикидывал, как бы отрезать кусок мыла и забрать с собой. Но потом просто попросил у сотрудницы. Она по доброте душевной выдала крупный кусок хозяйственного мыла – чувствую себя счастливым.

Дольше всего мы были у женщины-психолога. Начали с расстановки цветных карточек на предмет «нравится – не нравится». Анкета содержала около сотни вопросов. Некоторые довольно каверзные – даже я с трудом выбираю правильный ответ. Что уж говорить про сидельцев из ближнего зарубежья. Им приходилось помогать. Смысл заполнения анкеты в том, что администрация боится – как бы кто с горя не покончил с собой. Говорят, если попадёшь под подозрение психолога, личную карточку пометят красной полосой, и тогда тебе будет уделяться особое внимание. А этого не хочется никому. Попытался выпросить у психолога авторучку, но получил в ответ: «вас тут много».

В СИЗО имеется дежурный врач. Но дозваться его из камеры практически нереально. Когда у Кирилла сильно заболела голова, он (и мы вместе с ним) весь день пытался вызвать врача. Долбить железную дверь нужно ногами со всего маха – охрана где-то далеко. В конце концов, сотрудник принёс пару таблеток от головной боли, этим дело и ограничилось. Хуже всего тем, кто страдает от зубной боли. Выход один – вырвать больной зуб, лечить его здесь никто не будет. Но и это возможно не каждый день.

Для меня самая большая опасность заключалась в повышенном давлении, гипертонии. У меня она никак не проявляет себя, нет ни головной боли, ни каких-либо других ощущений. Но в 2011 году гипертония привела меня на операционный стол в клинику Мешалкина. Поэтому на воле я каждый день принимал прописанные мне таблетки и контролировал давление. Теперь Наташе с большим трудом после обращения к начальнику СИЗО удаётся передать мне таблетки. Принесла их мне тюремный врач. Она даже измерила моё давление, когда принесла таблетки. Для этого я должен был высунуть руку в окно для подачи пищи. Но результат измерения так и остался для меня в тайне, врач только буркнула, что все нормально. Наилучший выход для сидящих здесь – не болеть. Думаю, что организм в экстремальных условиях мобилизует внутренние ресурсы. Поэтому ко мне, к счастью, за два месяца никакая зараза не пристала. Тьфу-тьфу-тьфу, как говорится. Хотя простуженные в камере были.