Тюремный дневник

Пол попросил Боба, чтобы он рассказал мне об одном предложении, которое он якобы не хотел сообщать мне по телефону, ведь все разговоры записываются, и это сейчас нежелательно.

Он лукавил. Мы не общались даже по телефону с тех пор, как я узнала всю правду о его подковерной политической игре с моим невольным участием и бесчисленных финансовых махинациях в отношении сотен граждан в разных штатах США. Слушать бесконечную ложь было выше моих сил, а потому я попросила Боба прекратить это издевательство над моей психикой.

Но на той встрече Боб, конечно, согласился его выслушать. И пока он пил кофе, Пол рассказал ему, что к нему обратились агенты ЦРУ с предложением, чтобы я согласилась с ними сотрудничать, а они взамен переговорят с прокуратурой по поводу моего дела и, может быть, как-то скостят срок. Полу же за посредничество обещали снять с него все обвинения по финансовым вопросам. «Много работы не потребуется, никаких военных тайн узнавать не надо, – добавил Пол, – так, иногда встречаться с людьми и беседовать о том о сем. Ну, про жизнь, про российскую политику: что там да как».

Боб сказал, что, услышав это предложение, он чуть не подавился кофе, но многолетний профессиональный опыт сохранения самообладания помог ему никак не показать своего удивления.

– Я сказал ему: «Пол, как адвокат Марии я, разумеется, передам ей ваши слова, но я бы хотел уточнить: вы понимаете, на какую жизнь вы обрекаете любимую девушку? Если она примет это предложение, в чем я искренне сомневаюсь, учитывая ее глубокую любовь к Родине, и ее поймают, ей светит новая тюрьма, на этот раз пожизненное заключение в России. А взамен с вас снимут обвинения в мошенничестве. Я ничего не путаю, все так?»

«Но она же любит меня, – возмутился Пол. – Мы столько лет были вместе! Слушайте, а ей от этого одни плюсы: человеку же надо на что-то жить, это раз, а во-вторых, так дорога в Америку ей будет всегда открыта, а мы с вами знаем, что жизнь в России – не сахар. Больше того, они Марию все равно не оставят в покое. Рано или поздно это все равно случится. Приблизить эту неизбежность с определенными выгодами в наших общих интересах, Боб».

Боб пообещал ему, что все мне передаст, и поспешил уйти. А вечером того же дня пересказал мне этот странный разговор.

– Боб, – улыбнулась я. – Как мой друг, вы же знаете мой ответ?

– Я и не сомневался, Мария, – вздохнул Боб. – Я ему передам, что ты отказалась. Но, честно говоря, я даже не вполне верю, что такое предложение Полу поступало. Думаю, что это его очередные фантазии.

– Фантазии или нет, – ответила я, – прошу вас передать ему, чтобы они пошли в жопу. Слышите, господа? В жопу! – сказала я демонстративно громко, и звук, казалось, навеки впитался в непроницаемый бетон тюремной камеры.

После отбоя я еще долго не могла заснуть. Не странное предложение ЦРУ беспокоило меня в ту ночь, а то, что после целых пяти лет отношений мы с Полом совсем не знали друг друга. Я по своей почти детской наивности развесив уши слушала его сказки про успешный бизнес, беззаветную любовь и веру в то, что наши страны могут быть друзьями, принимая все как неоспоримые истины и не задавая вопросов. А он так и не понял, что я и Родина – понятия неразделимые. Кто есть человек, не следующий своим идеалам? Просто мешок с костями. Тот факт, что Пол хотя бы подумал о том, что я могу продать свою страну, а уж тем более произнес вслух это идиотское предложение, говорит о том, что он никогда не знал меня – женщину, которую якобы любил.

Новый год

Мой маленький самодельный календарик показывал, что сегодня 31 декабря, а, значит, осталось всего несколько часов до Нового 2019 года. Джим прислал мне поздравительную открытку – напечатанную на листе бумаги малюсенькую картинку с фотокопией картины заснеженной русской деревни, мирно дремлющей под покровом звездной ночи. Я аккуратно вырвала ее из открытки и зубной пастой, которую девочки научили меня использовать в качестве клея, налепила на нижнюю часть календаря. Поделку я закрепила на бетонном выступе тюремного окна, чтобы, засыпая и просыпаясь, любоваться до боли знакомым родным пейзажем, который согревал сердце и уносил мысли туда, в маленькое село, затерянное где-то на бескрайних российских просторах моей необъятной Сибири.

В том нарисованном мире крыши маленьких домиков надели пышные белые шапки. Из трубы одного из них идет сизый дымок. Ветра нет, поэтому силуэт его ровен и тянется к небу. Крупные снежинки медленно падают на землю. Они тают на моем лице, превращаясь в теплые лужицы. Деревья тоже сменили наряд и, словно невесты, стоят вдоль заметенной пушистым снегом пустынной улицы. В оконцах некоторых домиков горит свет: домочадцы сидят в уютных комнатах и ждут наступления праздника.