Тюремный дневник

Когда самолет приземлился, заключенных стали по одному вызывать к выходу. Требовалось сообщить свой тюремный номер, фамилию, дату рождения и статью, по которой привлечен к ответственности. Сперва пошла Лилиана. Уже в проходе она тепло улыбнулась мне и, кажется, едва видимо прошептала: «Адьос. Ен Мексико». Это был последний раз, когда мы видели друг друга. Затем пришел и мой черед. Поравнявшись с маршалом, в руках которого была толстая пачка бумаг, я отрапортовала необходимые данные. Охранник грозно посмотрел на меня: «Неверно! Еще раз!» Я повторила. Он долго рылся в бумагах, потом еще раз внимательно посмотрел на меня и кивнул в сторону выхода. Что-то было не так.

На выходе из самолета стоял маленький белый автозак, в котором разместили меня и еще пару женщин. Мужчины-заключенные, как всегда, были в задней части салона, в отдельной клетке, отделенной от нас решетчатой дверью с висящим замком. На этот раз никто не знал, куда мы направляемся. Поездка длилась с полчаса. По обеим сторонам дороги мелькали пустынные прерии и нефтяные вышки Оклахомы, пятого штата США по добыче черного золота.

Новая жизнь в «Шейди Грейди»

Автомобиль въехал в гараж, где нас по очереди выгрузили и рассадили по железным лавкам ждать своей очереди на тюремный фотоснимок. Когда с оформлением было покончено, меня в компании еще трех заключенных заперли в камере на первом этаже. Стоило мне ступить на порог, в нос ударил страшный запах немытых человеческих тел, а глаза заслезились от едкой вони мочи. По сравнению с моей «одиночкой» камера была огромная, раза в три больше моего предыдущего жилища, где-то 18 квадратных метров. По периметру тянулись бетонные выступы-скамейки, а прямо на полу лежали на тоненьких матрасах пять женщин. Услышав нас, одна из них немного подняла голову, а остальные только перевернулись на другой бок.

– Привет, – едва слышно сказала женщина, – велком в «Шейди Грейди». Она снова беспомощно опустила голову на матрас и прикрыла глаза.

– Привет, – сказала я, аккуратно присев на лавку напротив нее.

Услышав мой ответ, она, уже не поднимая головы, чуть-чуть растянула губы в улыбке.

– Давайте знакомиться? – улыбнулась я ей в ответ. – Меня Мария зовут. А вас?

– Анжелика, – тихо простонала она. – Извини, но я иногда отключаюсь, так что без обид, если засну.

Анжелика была коренной американкой: смуглая, лет тридцати пяти, с раскосыми карими глазами и впалыми щеками. Она лежала на боку на бетонном полу на тоненьком резиновом матрасе, укрывшись двумя шерстяными серыми тюремными одеялами, и постоянно дрожала. Иногда она действительно внезапно закрывала глаза и, казалось, теряла сознание.

– Анжелика, тебе плохо? – обеспокоившись слабым голосом девушки, спросила я.

– Я диабетик, Мария, мне нужен инсулин, а еще я на шестом месяце, – сказала она и закрыла глаза.

– Анжелика? – тихо окликнула ее я. От звука моего голоса она снова пришла в себя. – Долго ты здесь?

– Пятый день, – едва прошептала она. – Мне нужен инсулин. Я-то ладно, но я очень боюсь потерять малыша.

Я спустилась с лавки и села перед девушкой на колени на холодный пол. От нее ужасно пахло, душа в камере не было, а заключенным разрешали мыться не чаще раза в неделю. Это была камера ожидания, куда помещали, пока в основном отделении не появятся свободные нары.

– Вот возьми, – протянула я ей свой сэндвич из белого хлеба, замотанный в пластиковую упаковку.

– А ты? – тихо сказала она.

– Я не могу больше жрать эти сэндвичи, – соврала я. Есть хотелось невероятно, но любой на моем месте поступил бы так же.

– А, ну только если ты не хочешь, – она высунула худую длинную руку из-под одеяла и взяла бутерброд. – Распечатаешь мне, пожалуйста? – жалобно посмотрела она на меня.

– Ой, извини, конечно! – я быстро развернула упаковку и аккуратно протянула ей.

Девушка вытащила две сладкие печеньки и стала медленно жевать.

– Это помогает ненадолго, но так я хотя бы не отключаюсь сразу, – сказала она, казалось, и вправду немного окрепнув. – Да ты не переживай. Я справлюсь, не впервой, – улыбнулась она мне, видя мое волнение.

От Анжелики я узнала, что мы находимся в местной тюрьме городка Чикаша, округ Грейди штата Оклахома. Своим названием город обязан индейскому племени Чикасо. До прихода американских колонистов там жили коренные народы этого племени, а теперь находится индейская резервация. Городская тюрьма Грейди Каунти Джейл (Grandy County Jail) пользуется в округе дурной славой из-за тяжелых условий содержания заключенных по причине нехватки денег в местном бюджете. Узники часто лишаются даже самых необходимых вещей, таких как жизненно важные медикаменты, нижнее белье или возможность принять душ, а за проступки там заматывают в смирительную рубашку и привязывают к стулу с дыркой под горшок, пока негодник не исправится. Заключенные между собой называют это место Shady Grady (Мрачная тюрьма), сквозь толстые бетонные стены которой не проникают жалобы и мольбы о помощи.