Тюремный дневник

Этот мешок мне отобрать все же удалось, но, несмотря на победу в сражении, битва была проиграна. Как же мне действительно повезло с приобретенными когда-то давно навыками подъема тяжестей в спортивном зале! Женщины быстро сообразили, что часть должна остаться у палет и перекидывать с них мешки и коробки на бетонные ступени лестницы, откуда их забирали другие заключенные. Так мы создали идеально работающий человеческий конвейер из измученных женщин в 40-градусную тропическую жару, за которым внимательно следили двое рослых мужчин-надзирателей.

Когда на самом дне палеты оставалась пара последних коробок, я немного замешкалась, вытирая катившийся градом по лицу пот. В этот момент мистер Шеппард, желая ускорить процесс (под палящим солнцем ему стоять уже надоело и хотелось вернуться в прохладный офис), носком тюремного ботинка пнул коробку с замороженными котлетами, снабдив это движение комментарием в мой адрес:

– Вот эту еще, Бутина, не забудь, – ухмыльнулся он.

Еду на разгрузку привозили где-то раз в месяц, так что в черный четверг мы уже знали, что нам предстоит «поработать». За эту работу нам иногда давали еду или фрукт, хотя, если честно, мы лучше бы предпочли вежливое отношение и сказанное «спасибо». Разгрузка коробок не прошла для меня даром. Перетаскивая коробы с пакетами молока с жары в холодильники, я как-то неаккуратно повернулась и почувствовала резкую боль в ноге. С тех самых пор она регулярно ноет, когда на улице становится холодно.

Попытка попасть к врачу

Просить о медицинском осмотре в тюрьме было практически бесполезно. Были, правда, исключения – например, если женщина решала поменять пол и начать курс приема гормональных препаратов, это со времени президента США Барака Обамы можно было сделать без проблем.

В Александрийской тюрьме у меня слетела коронка. В зубе виднелась громадная дырка, которая, к счастью, не слишком беспокоила из-за давно удаленного нерва. В той тюрьме единственным возможным лечением зубов было их удаление, даже если проблемой был всего лишь кариес. Лишиться зуба я не была готова, а потому решила дождаться перевода в федеральную тюрьму. «Раз там люди проводят годы, должен быть и хороший стоматолог», – наивно думала я.

Попасть к зубному врачу можно было, только записавшись в очередь на месяцы вперед. Я сразу же по прибытии заполнила соответствующие бумаги, но за пять месяцев очередь до меня так и не дошла.

Заболевания вроде аллергий заключенным предлагалось лечить за свой счет – покупкой лекарств в тюремном магазине, выходивших в копеечку. Кремы и мази от укусов насекомых, которых во Флориде было бесчисленное множество, антисептики, лекарства от кашля и простуды тоже покупались самостоятельно. Болеть в тюрьме – дорогое удовольствие, не каждому по карману. Особо стоит упомянуть заключенных, у которых были серьезные проблемы вроде опухолей и грыж. Их, как и желающих хоть одним глазком увидеть стоматолога, ставили в очередь, которая не подходила месяцами, а иногда и годами. Не все дожидались своей очереди, и тогда проблема, к радости администрации тюрьмы, решалась естественным путем.

Типичными проблемами были заболевания пальцев ног, которые в тяжелых тюремных ботинках, обязательных к ношению в течение всего дня, упревали настолько, что иногда загнивали. Тогда женщины использовали маленькие пластиковые емкости – мусорные корзины, которые в единственном числе имелись в каждом кубе, чтобы распарить ноги и подручными средствами вскрыть болячки. Зрелище не из приятных, но другого выхода у нас не было.

Работа на сервировочной линии. Тараканы

Когда четыре месяца моей работы посудомойкой подошли к концу, мне предложили «почетное повышение» – работу на сервировочной линии, где большой поварешкой или железными щипцами в зависимости от блюда нужно было раздавать еду заключенным в порядке живой очереди. Смена по-прежнему начиналась в 10:45 и заканчивалась после 19 часов вечера, потом полагалось вымыть рабочую зону – и можно было отправляться «домой» в отделение. Эта должность мне нравилась больше, работать в горячем паре с объедками было удовольствием не из приятных, но и на сервировочной линии были свои маленькие, вернее скажем, очень большие нюансы. Они назывались – тараканы. Вокруг еды их скапливались полчища. Утром, когда на кухне зажигали свет, стены будто ходили ходуном от кишащих на них орд насекомых. Надзиратели строго-настрого приказали нам тараканов из раздаточных посудин вылавливать – те очень любили прыгать в готовую еду, но это удавалось не всегда. Если дело было совсем плохо, мы, понимая, что еда уж слишком небезопасна для употребления, тихонько шептали выстроившимся в очередь за порциями женщинам: «Поверьте, это вы не хотите». Надзиратели про эту проблему знали и перед приходом какой-то очередной проверочной комиссии решили взяться за ее решение.