Тюремный дневник

– Извините, мэм, – ответила я, – косметику, как и любые другие предметы, купленные в тюремном магазине, ваши же правила запрещают нам делить с другими заключенными. Что же вы меня на нарушение толкаете? Это раз. И второе – я категорически отказываюсь от новой униформы и обуви, мне эта очень нравится, тем более так выйдет правдивее. Я – посудомойка, мэм, а так выглядят все мои коллеги. Приходите к нам посмотреть как-нибудь на досуге. Погладить униформу мы не можем, потому что в нашем отделении уже много месяцев не работает утюг, а ваши тюремные ботинки настолько тяжелы и так натирают ноги, что мы покупаем эти – показала я на свои. – В них хотя бы не так жарко, но приобрести несколько пар обуви у меня нет ни денег, ни места на полке, где их положено хранить. В нашем отделении вдвое больше людей, чем положено. Вам это, кажется, известно.

– Ну нет, Бутина, – заспорила в ответ начальница, – так не пойдет. С косметикой – ладно, дело твое, а вот ботинки наденешь тюремные. В этих, – показала она пальцем на мою уничтоженную кухонными помоями обувь, – я тебя не пущу, и точка.

Когда я после смены вечером вернулась в тюремный барак, то увидела, что все девушки радостно столпились возле комнаты для глажки униформы.

– Бутина, ну где ты шляешься, – подлетела ко мне одна из заключенных, – прикинь, нам утюг дали, совсем новенький, как только из магазина.

Я только улыбнулась. Хорошо, когда от журналистов самого известного телешоу в мире есть хоть какая-то польза.

В день интервью в столовую влетела начальница хозчасти и уселась на пластиковый стульчик рядом со мной. Я спокойно ела свой салат, собираясь успеть хоть полчасика до встречи с журналистами помочь девочкам в посудомойке. Их там было и так немного, а тут еще я буду отлынивать.

– Бутина, ты кушай хорошо, – заботливо сказала начальница, – хочешь, я тебе еще салата попрошу?

– Нет, спасибо, – ответила я, пытаясь наколоть на пластиковую вилку сырую морковку.

– Ты готова? – не унималась она.

– Готова, – я кивнула и, отчаявшись разделаться с морковью, поднялась и понесла поднос в посудомоечную.

– Нет, нет, – заспорила заместитель тюрьмы по хозяйственной части, – пусть они отнесут, – кивнула она на сидящих за столом заключенных.

– Нет, поднос я унесу сама. Еще чего не хватало, – строго сказала я.

Заключенные недоуменно смотрели на эту картину.

– Ох, только не обляпайся. Жду тебя на выходе, – разочарованно ответила начальница, понимая, что спор может меня задержать, а на интервью тело нужно доставить вовремя.

Отнеся поднос и извинившись перед коллегами по смене в посудомойке, я вышла на просторное крыльцо, где уже, переминаясь с ноги на ногу, ждал обещанный конвой. Мы отправились через тюремный двор в зал для посещений. Секрет моего интервью Лесли Сталь в тюрьме знали уже все – красившие ночью стены помещения заключенные прознали от надзирателей, почему вдруг впервые за 10 лет его решили привести в порядок. Слух моментально распространился по женским общежитиям, и почти все обитательницы тюрьмы скучковались возле тюремной сетки ворот, за которыми находилась будка для досмотров заключенных перед проходом в зал встреч.

– Мария, – говорили мне они, когда начальница вела меня сквозь толпу, испуганно оглядываясь на это скопление народа, – ты только не забудь про нас. Скажи им все, пожалуйста. Скажи, как нас не лечат. Расскажи, в каких условиях мы живем. Пусть они знают, как мы тут годы живем фактически в рабстве. Ты только скажи, – десятки рук касались меня, гладили, похлопывали по плечу. – Ты будешь нашим голосом, ведь нас никто не слышит.

На мои глаза навернулись слезы. «Я никогда не забуду, мои дорогие. Я скажу миру правду», – прошептала я.

В небольшом домике, за которым уже находился сад, а потом и зал для встреч заключенных, нас уже ждала директор тюрьмы – стройная высокая латиноамериканка в узкой юбке-карандаш леопардового цвета и строгой черной блузе. Темные волосы были затянуты в тугой хвост, а грозный и сердитый взгляд из-под дорогих очков формы «кошачий глаз» говорил сам за себя: с ней шутки плохи. Увидев меня, она резко развернулась и вышла в дверь, которая вела в небольшой сад со столиками для посетителей. Я последовала за ней. В полном молчании мы пересекли двор. Она остановилась у двери зала для посещений и резко развернулась ко мне:

– Без глупостей, ясно? – суровый взгляд блеснул яростью.

– Ясно.

– Я захожу первая. Я тоже буду в кадре, – она подправила прическу.

Директор тюрьмы и вправду вошла первой, а за ней проследовала я. Начальницу моментально отстранили, и мне в лицо полезли операторы с огромными камерами на плечах. Свет фонарей меня моментально ослепил, и я замешкалась, не понимая, куда идти дальше.