Тюремный доктор. Истории о любви, вере и сострадании

– Они отличные манипуляторы. Только увидят, что вы дали слабину, так сразу попытаются этим воспользоваться, – предупредила она. –  Будут вас все время проверять, испытывать терпение, как все подростки. Только помните, что многие из них – настоящие эксперты по вранью. Об этом легко забыть, но они оказались здесь потому, что совершили преступление.

Венди была права. Легко было упустить из виду тот факт, что эти подростки – преступники, когда их приходилось лечить от самых обычных болезней. Если не считать грубоватую речь, в целом они вели себя вполне пристойно.

После трех недель в Хантеркомбе я поняла, что в своем новом мире заново обретаю крылья… если забыть о раздражающих обращениях по поводу кроссовок. Работа была совсем другой, довольно сложной, и я чувствовала, что получила в жизни новый старт. Туча, висевшая надо мной с тех пор, как я рассталась с частной практикой, постепенно развеивалась. Я видела, что встраиваюсь в новый коллектив, и радовалась, что снова приношу пользу. Может, еще на что-то гожусь?

В своем медицинском блоке я жила словно в пузыре; мало что знала о других отделениях тюрьмы, о том, что там происходит, и даже не представляла, как выглядят камеры. Я понятия не имела, чем мальчики занимаются в остальное время помимо 15-минутных консультаций со мной. С начальником тюрьмы я говорила всего раз или два. Дважды в неделю я приходила и уходила, теперь уже с собственной связкой ключей; лечила обычных прыщавых подростков с обычными несерьезными жалобами. Мне даже начинало нравиться их обращение – мисс.

Однако, как каждый пузырь, мой должен был когда-то лопнуть. Предупреждение Венди сбылось гораздо раньше, чем я ожидала.

Я во всем винила систему ожидания в одной комнате: от запертых вместе подростков только и ждешь, что всяких неприятностей. В ту среду прием начался как обычно, с высокой стопки карт на столе и списка пациентов, которых мне предстояло осмотреть в следующие несколько часов. И как всегда, я не знала заранее, с чем они ко мне обратятся.

Однако я хорошо понимала, что в комнате ожидания собралась веселая компания, судя по взрывам смеха и выкрикам, гораздо более громким, чем всегда. Охранник неоднократно им грозил, но я не слышала, что они отвечали, до меня доносились лишь обрывки ругательств и хохот.

Когда Венди постучала в дверь, выражение ее лица говорило само за себя. Скорчив гримасу, она пожелала мне удачи.

– Спасибо, Вен! – ответила я, делая большой глоток кофе из кружки: кофеиновая терапия перед началом приема.

В списке в тот день было всего девять мальчишек, и первый, Дэнни Фарр, уже обращался к врачу три недели назад по поводу боли в ногах. Кажется, я уже знаю, с чем он пожаловал, – подумала я, когда семнадцатилетний парень показался в дверях моего кабинета.

Невысокий, коренастый, одетый в собственную одежду, Дэнни уселся на стуле напротив меня. Черты его лица казались до странности заостренными из-за высоких скул и наголо бритого черепа. Он широко раскинул ноги, а руки свесил по бокам, приняв расслабленную позу.

Я приступила к делу.

– Доброе утро, Дэнни, как дела?

– В порядке, мисс.

Он громко кашлянул.

– Ну, разве что эта вот проблемка…

– Продолжай, – подбодрила я его.

– Ну, мне малость неловко, мисс.

Я улыбнулась, чтобы он почувствовал себя свободнее. Я знала, что мальчикам бывает тяжело довериться женщине.

– Не беспокойся, нет ничего такого, чего бы я уже не видела или не слышала раньше.

– Ну, это мой… – он опустил глаза на ширинку.

– Похоже, у меня прыщ… на этом самом…

– На пенисе? – закончила я за него, чтобы не начинать игру в «угадайку».

Вообще-то, как врач общей практики, я не должна была заниматься урогенитальными болезнями, для них имелся «доктор Дик», как называли его мальчишки. Однако естественно, я должна была осмотреть пациента, раз он обратился ко мне. Он, похоже, смутился.

– Да, мисс.

– Ну хорошо, ты не против, если я тебя осмотрю? – спросила я, стараясь не смущать его еще сильнее.

Парень стянул трусы. При беглом осмотре никаких прыщиков я не обнаружила, и мы вместе поискали еще, просто чтобы убедиться, но так ничего и не нашли. Застегивая джинсы, Дэнни осклабился, демонстрируя кривые зубы.

– Поклясться могу, что я его видел. Я уж думал, заразу какую подцепил, вроде того.

– Нет, все в порядке, но ты можешь записаться к урологу, если заметишь еще прыщики или язвы, – сказала я, провожая его за дверь.

Две минуты спустя передо мной сидел Дэйв Самуил – как ни удивительно, практически с той же проблемой.

– У меня какой-то шарик на мошонке, и я боюсь, что это может быть рак, – полушепотом сообщил мне он.

В этот момент я услышала взрыв хохота в комнате ожидания, эхом разнесшийся по коридору. Мне показалось, что по лицу Дэйва пробежала усмешка, но, если и так, она тут же пропала.

– В таком случае, лучше тебя осмотреть, – решительно сказала я.

Дэйв поднялся, возвышаясь надо мной. У него была такая же бледная, синюшная кожа, как у большинства моих нынешних пациентов, и следы прыщей на лице.