Тюремный доктор. Истории о любви, вере и сострадании

– Он с Ямайки, дожидается депортации. Но не знает, когда его увезут – может, через несколько месяцев, а может, лет.

Теперь все стало ясно. Мне говорили, что иностранные заключенные – самые непредсказуемые. Большинство из тех, с кем я пересекалась, относились к своему приговору прагматически – они совершили преступление и теперь должны были за него отсидеть, – но иностранцы часто не знали, какой их ожидает срок, когда их депортируют, если депортируют вообще, и справляться им было гораздо труднее. Увечья себе они наносили гораздо чаще, и многие были полны ненависти, горечи и злобы.

Я поглядела на табличку под номером заключенного на двери.

– Джозеф! – мягко окликнула я.

Ничего. Я хотела попытаться втянуть его в разговор, надеясь, что это поможет отвлечь его от царапания рук и ног и переключить на что-то еще. Я снова позвала его по имени, еще более мягко: по-прежнему никакой реакции. Вместо этого он еще активней стал раздирать себе кожу.

Терри сделал шаг вперед.

– Доктор хочет знать, не нужно ли тебе чего.

Джозеф медленно повернул к нам голову, бессмысленно глядя из-под сальных прядей волос. При виде его пустого, без эмоций лица мне стало до того грустно, что я еще сильней захотела разобраться и чем-то ему помочь. Но Терри нетерпеливо захлопнул дверь и запер ее. Он сочувственно посмотрел на меня.

– Я вас предупреждал, док. Нет смысла тратить на него время. Есть люди, которые не хотят, чтобы им помогали. Он ни с кем не говорит.

Но я отказывалась верить в существование тех, кому нельзя помочь. Я была настроена пытаться изо всех сил показать парню, что я могу о нем позаботиться.

Мы подошли к следующей камере.

– Поосторожней у окошка, этот кидается дерьмом, – предупредил Терри.

И я привычно напряглась, готовая отскочить в сторону.

Глава тринадцатая

– Доктор Браун, уделите мне минуту?

Это прозвучало скорее как приказ, нежели вопросительно. Только один человек в Уормвуд-Скрабс обращался ко мне подобным образом.

Я спрятала ключи, которыми собиралась открыть двери в медицинский блок, обратно в карман, сделала глубокий вдох и обернулась, оказавшись лицом к лицу с заместителем начальника. Он откашлялся.

– Просто хотел перед вами извиниться.

Мне с трудом удалось скрыть удивление.

– Вы были правы, когда настаивали, чтобы того парня отвезли в госпиталь. У него действительно оказался перитонит.

Я уже читала отчет из больницы, где сообщалось то же самое; заключенный был настолько плох, что пролежал там еще две недели. Однако извинений от заместителя начальника я точно не ожидала.

– Спасибо, – улыбнулась я, – приятно, что вы это сказали.

Между нами снова воцарилось молчание; оба не знали, что еще добавить. Спасла меня Сильвия, пробегавшая мимо.

– Вас вызывают в крыло В, – запыхавшись, выпалила она.

Я развернулась к Зеркальным Ботинкам спиной.

– С вашего позволения…

– Доктор Браун.

Он кивнул, вежливо и старомодно, и я бросилась за Сильвией в соседнее крыло.

– А что случилось? – спросила я.

– Пациент с диабетом. Больше ничего не знаю.

* * *

Диабет Азара сложно было держать под контролем, так как пища в Скрабс изобиловала углеводами. Хотя тюрьма старалась обеспечивать диабетиков подходящим питанием, это получалось не всегда, и уже не раз уровень сахара у него в крови повышался настолько, что глюкометр выдавал ошибку. Пациент рисковал впасть в гипергликемическую кому. Иногда из-за погрешностей в диете и сбоев с уколами инсулина сахар, наоборот, падал, что означало риск гипогликемической комы. Однако в камеру к нему меня еще не вызывали. Наверное, дело серьезное, раз он не смог добраться до медицинского блока. У дверей камеры стоял охранник, готовый отпереть для нас дверь.

– Как он? – спросила я. За это время я успела привязаться к Азару.

– Сами смотрите, док.

Охранник повернул ключ и распахнул дверь. Заключенный сидел на краешке кровати, весь напрягшись, обливаясь потом и дыша очень часто и неглубоко. При виде меня он, казалось, испытал немалое облегчение: огромные карие глаза словно молили о помощи.

Я сразу поняла, что его состояние, скорее всего, не связано с диабетом. Стетоскопом прослушала его легкие и сердце, пока Сильвия проверяла уровень сахара, который оказался нормальным. Сердце его отчаянно колотилось, но ритм был ровный. В сочетании с обильным потоотделением, гипервентиляцией и его поведением это говорило о панической атаке.

Я присела рядом с ним на кровать.

– Не бойтесь, – сказала, – это пройдет, скоро все вернется в норму.