Тюремный вальс (стихи)

Но кричать не пришлось. Через десять минут Бес и Гуля вышли из квартиры с пустыми руками. Ни чемоданов, ни узлов.

Через час на лавочке в шлюзовом парке они вынули из карманов желтые колечки, цепочки, браслеты, часы и солидную пачку денег.

Бес отсчитал Борьке его долю. Таких денег тот никогда в глаза не видел.

- Помни, пацан, когда сам станешь обносить квартиры, никогда не бери никаких вещей, только деньги и все похожее на золото. Понял?

Боря Кулябин понял. И никогда не брал в квартирах ничего лишнего.

Так они промышляли несколько месяцев до летней жары.

А потом Борис впервые залез в форточку и открыл дверь Бесу и Гуле.

- Уходи, - приказал Бес.

И Борис ушел. А вечером получил свою долю.

- Вот, - сказал Бес, передавая ему деньги, - ложусь на дно. Жадность фраеров губит. Хорошо поработали, теперь хорошо отдохнем на яхте.

- А где яхта? На Москве-реке? - спроси Борька.

- Нет, пацан, так кабак один среди своих называется.

- А где он?

- На Бакунинской.

Этот ресторан много позже сыграет свою роль в жизни вора-домушника Клеща.

Бес и Гуля легли на дно. Но Борька считал, что он научился всему и стал "файным" домушником. Он решил начать свое дело. Из старых корешей, которые уже забыли свои воровские подвиги и налегли на учебу, чтобы поступить в Речной техникум, согласился пойти с ним один Чарик.

Метод был прежний. Борька залезал в форточку на первом этаже, Чарик стоял на стреме.

Брали по мелочи, так как шли без подвода. Просто искали открытую форточку. А однажды Борис залез в квартиру, взял деньги и несколько колец, открыл дверь, а на пороге стоял хозяин. Здоровенный мужик.

Приехали опера. Чарика он не сдал. Пошел по делу один.

Матросская Тишина, суд. Можайская колония для малолеток.

Бес и Гуля не забыли его. И в тюрьму и в колонию отправили "маляву", что Борька Ян - правильный пацан, твердо стоящий на воровской дороге.

В Можайской колонии он кулаками зарабатывал авторитет.

На память навсегда осталась синь татуировок.

Отсидел он от звонка до звонка.

Вернулся домой, даже осмотреться не успел, как родители определили его в армию. Попал он служить на Северный флот.

Служба на эсминце ему понравилась. Братство морское по душе пришлось, работа для настоящих мужчин вызывала в нем чувство гордости.

Он даже подумывал о том, чтобы связать свою жизнь с флотом, боевыми кораблями, строгой морской дисциплиной.

Но разве знает человек, что с ним случиться может?

Корабль вернулся из боевого похода в Североморск. Для пришедших с моря матросов и старшин в Доме офицера организовали вечер танцев.

Не хотел Борька туда идти, собирался в экипаж к корешу, чтобы научиться у него играть на гитаре, но уговорили ребята и он пошел.

Все, как обычно. Оркестр. Танцы. Бойкая девчонка, которую он заклеил. Потанцевали, решили пройтись. Девчонка сбегала в магазин, купила колбасы и бутылку питьевого спирта. Они выпили ее в подъезде. Дальше Борька слабо помнит, что было.

Ночь. Североморск. Пустые улицы и маленький магазин в переулке.

Он сбил висячий замок. Вошел в магазин, выпил какого-то красного пойла и отрубился.

Его нашли утром, спящего в обнимку с ящиком вина. Вот и прощай море. Здравствуй северный лесоповал.

Пять лет он валил древесину. На этой далекой зоне был принят в воровское сообщество, получил кликуху "Клещ", на законном основании стал пользоваться "гревом" из общака.

В лагерь попал молодой матрос, думавший связать свою жизнь с морской службой, а вышел настоящий вор, принявший блатной закон.

Через пять лет он приехал в Москву. Но домой не пошел, отлеживался у корешей. Старые подельники, Бес и Гуля, спарслись и тянули свой срок в мордовских лагерях. И тогда Борис вспомнил о ресторане с кликухой "Яхта".

У него оставалось немного денег, когда уходил из зоны: получил из общака на первые вольные дни, так что в ресторан было с чем пойти.

И ему повезло. Как вошел в длинный прокуренный зал, сразу встретил Витю Глухаря, знаменитого карманника, с которым вместе тянул срок.

Выпили, поговорили.

- Надо тебе к делу прислоняться, - сказал глухарь, - приходи через два дня, сведу с солидным человеком.

Через два дня Витя подвел его к столу, за которым сидел прекрасно одетый мужик лет пятидесяти.

Подвел и исчез, словно растворился в папиросном дыму.

- Садись, Клещ, - сказал солидный, - называй меня Семеном Семеновичем, - хватит без дела ходить, надо в общак деньги сдавать, братьев в зонах греть. О тебе люди хорошие слова говорят.

Семен Семенович достал пачку денег:

- Это тебе из общака, на подъем. Чтобы на крыло встал, и начинай работать. Завтра в "Пекине" познакомлю тебя с напарницей.

...Ах, Таня, Таня, Танечка! Воровская подруга-наводчица. Красавица, умница, недаром два курса театрального училища окончила.

Работали они просто. Верный человек Семен Семенович говорил, в каком кабаке гулять будут магазинщики или деляги.

Там появлялась Танька и ехала после кабака к деловому домой. Оглядывала квартиру, когда уставший от вина и любви клиент засыпал, находила тайники, а утром уходила, назначив новому другу днем свидание.

Приезжала к Борису, рассказывала о схронах и замках, и он шел на дело.