Тюремщица оборотня

Мозговой таймер, поставленный с вечера, сработал, и в теле будто включился какой-то механизм. Шестеренки закрутились, завертелись, пробуждая впавшее в спячку тельце. Веки нехотя поползли вверх, рот открылся в широком зевке.

— Здравствуй утро, я проснулась!

Сонная Мина хотела резво покинуть теплое ложе. В зимний день, нужно входить резко, словно срывая присохшую к ранке повязку, ведь если успеешь окончательно проснуться и понять, как постыл утренний воздух, расставание с уютной постелькой будет еще болезненней. Но поднять голову что-то мешало.

За ночь она оказалась плотно прижатой к решетке и, судя по ощущениям, волосы решили бросить якорь на другом берегу тюремного подземелья. Повторив попытку оторвать голову от подушки, она ощутила себя козой посаженной на веревку. Волосы держали не хуже сыромятных ремней и совсем не давали возможности встать.

Мина выпростала из-под одеяла озябшую ручку и пробралась вдоль локонов, пальцами пытаясь нащупать узлы-оковы. Но нащупала лишь лапу оборотня. Вероломный хищник ночью видимо охотился и, поймав только серую мышку, туго намотал её тонкий хвостик на загребущую лапень. Негодяй! Расхититель! Косица и так была хлипенькой, а если всякие — разные соседи, вот так, каждую ночь, будут таскать её за волосы? К весне девушке придется отсвечивать солнце лысой головой. Самому — то хорошо, волосы густючие, как куний мех, вчера ели остригла… А может это вендетта, глаз за глаз, шевелюра за шевелюру? Какой мстительный! А ведь делал вид, что не против подстригания.

Костеря узника на разные лады, Мина очень осторожно выпутывалась из лап Урсула. Но сон оборотня был чуток, и потревоженный хищник проснулся, зевнул и потянулся, чуть не оторвав её волосы.

— Ой — ёй. Больно! — Заголосила, не своим голосом жертва.

— Прости! Прости. — Урсул разжал кулак и повернул руку, распуская намотанные кольца.

— Чуть скальп с меня не снял. — Продолжала причитать обиженка, перебирая возвращенное сокровище и подсчитывая нанесенный ущерб.

— Случайно вышло. — Зевнул нахал, даже нисколько не раскаиваясь. — Я же извинился.

— Голова теперь будет целый день болеть… — Причитала Мина. — И зачем вот так было делать?

Вчера Урсул долго не мог уснуть. Голову непривычно холодило, а лицо, лишенное растительности, слишком чувствительно отзывалось на прикосновения. Даже просто провести рукой по щеке, было щекотно. Встревоженный новыми событиями, такими острыми и яркими, он долго ворочался на своем матрасе, вдыхая запах свежей соломы и девушки спящей рядом, и размышлял. Ему хотелось большего. Мало было осторожных движений её пальцев. Хотелось, что бы льнула к нему, обнимала. Дождавшись пока человечка уснет, он притянул слабо сплетенную косу. Днем при свете свечи он видел, что её волосы были тусклыми и бесцветно-серенькими, как будто кто-то смыл с них всю краску. В руках они чувствовались милым льном, конечно, это не шелк, но ему нравилось. Урс прядки обнюхал, расплел, поигрался. Приятно было водить кончиками по лицу, они щекотно будоражили и успокаивали. Засыпая, Урсул с собственническим чувством намотал локоны на кулак. Вот так! Чтоб ни шагу без него не могла сделать. Только если он позволит! В душе потеплело. Моя!

— Говорю же, случайно вышло, само собой, во сне.

— Во сне, так я тебе и поверила…

Мина поднялась, зябко кутаясь в одеяло. Засунула голые ноги в ботинки и потопала измерять влажность постиранного белья. К темноте она привыкла и легко двигалась по знакомым тюремным коридорам. Сорочка, чулки и панталоны высохли, а вот платье местами все еще было сырым. Натянув нижнее белье, она решила одеть пока свой мужской образ.

Теперь разжечь печь остатками дров и перевесить поудобнее платье. Сейчас совсем рано и до похода к мистеру Зогу, девичий наряд успеет прийти в соответствующий вид. А воду носить будет лучше вот так, простым, молодым парнем. Она набрала полную кастрюльку воды и поставила на печь. Железо уже начало согреваться и мокрое дно протестующе зашипело.

— Пока вернусь, вода закипит, и мы позавтракаем хлебом и чаем. — Поделилась планами Мина и поспешила на улицу.

Было так рано, что казалось на улице еще ночь. Замковый двор освещал лишь тусклый свет звезд, отраженный снегом. Все еще пуржило. Зима неотвратимо вступала в свои права и закружила, завьюжила. Протоптанную дорожку замело, придется пробивать свежий след.

Сначала Мина решила отдать Честер свои водяные долги, а уже потом заняться домашними заботами. Взяв два ведра (не идти же обратно от колодца с пустыми руками) она как комета рассекающая ночное небо, пропорола нетронутые барханы падших снежинок. Под рыхлым снегом прощупывался натоптанный наст, и ноги пугающе проскальзывали по нему. Таскать воду нужно будет очень осторожно. Вчера днем солнышко подтопило снег на дорожках, а ночной мороз прихватил и превратил в накатанные зеркала, для пешего эффекта сверху присыпав хрустящим снежком. Получились не дорожки, а настоящие ловушки для рассеянных прохожих. Только засмотрелся на пролетающею ворону, шмяк и сердитая зима положила тебя на лопатки.