Тюремщица оборотня

На улице по-прежнему мело. Мухи- снежинки бросались в лицо целыми вихрями, словно останавливая её, на шатком пути к преступлению. Вся улица, да и наверняка весь город, были покрыты кружевами инея и карнизами сугробов. Это было похоже на праздничную картинку, которую хорошо разглядывать сидя у камина. А вот ходить по таким живописным местам, отчего-то не хотелось и видимо не только её. Рынок ожидаемо пустовал. Редкие покупатели, пришедшие преимущественно за продуктами, кутались в свои плащи и не желали слушать лепет, замотанной по самые глаза девушки. Они быстро закупали нужное и убегали обратно в хмурую пургу. Покупателей на её железки не было… Мину окружали только недовольные продавцы, прикрывавшие свой товар разноцветными тряпками, и одуряющий аромат свежей выпечки.

Прямо посередине ряда стоял лоток булочника, накрытый белой скатертью. Под ней бугрились россыпи буханок, кренделей и батонов. Мине большого труда стоило отводить взгляд от вожделенного столика. Через ткань шел пар, и снег на ней подтаивал, образуя маленькие залысины на тонком насте. Девушка замучалась глотать слюну и сунула в рот маленькую сосульку, которую отломила с чьего-то подоконника. Может хоть это поможет унять тянущий голод. День давно перевалил за середину и повернул к вечеру. Ноги окоченели, хоть она и прыгала на них, не переставая. Сегодня мороз был не очень сильный, но ветер, кружащий в воздухе снег, пробирался под одежду и дубил до самых костей.

— «Все без толку, никто ничего не купит». — Сдалась девушка.

Но как идти домой с пустыми руками? Она жадно посмотрела на булочника. Он стоял на пороге таверны, в стороне от своего товара и, прихлебывая из кружки горячий взвар, болтал с мясником, стоявшим рядом. Булки остались без присмотра. Может… Упасть перед ним на колени и слезно умолять занять ей хоть один каравай? Не просто так, дать, а занять до того, как она получит свою оплату? Много тут таких. Наверняка он насмотрелся на скитальцев похлеще её. Лучшее что можно ожидать от мужчины, хорошее проклятье и пожелание катится куда подальше.

Мина прошла вперед, стараясь двигаться незаметно под прикрытием падающего снега. Она не торопилась, выжидая подходящий момент. Вот дядька отвернулся, хлебнул из кружки, внимательно слушая слова мясника, и загоготал, откидывая голову вверх. Вперед! В голове словно прогорнил охотничий рожок и затикали часы, отсчитывая преступные мгновения. Откинуть уголок скатерти, схватить хлебину побольше и бежать! Бежать, бежать…

Бегала она всегда плохо, а сейчас к природной нерасторопности прибавилась голодная усталость и еще инструменты бились о ноги. Нужно было спрятать их заранее, или просто сбросить в снег. Даже ветер дул не в спину, а в лицо, протестуя против вероломного грабежа.

Дядька, несмотря на мнимую расслабленность, был начеку. Заметив метнувшуюся тень, заорал проклятья, и припустился следом. Народ, мерзший от скуки, обрадовался бесплатному развлеченью и принялся помогать потерпевшему. У торговцев правда своя, вора нужно словить и хорошенько проучить. Они слишком ценили свой непростой труд, чтобы так просто отдать кому-то заработанное. Поэтому на помощь булочнику бросились все. Топот бегущих ног добрался до неё слишком быстро, а вовремя подставленная подножка решила все дело. Сыпали проклятьями, с азартом били ногами. Но рассмотрев, кто им попался, начали плеваться, осеняя себя охранным знаком, и быстро бросили, потеряв интерес.

И как теперь добраться до дома? Тело совсем не слушалось.

Урсул сходил с ума от тревоги, уже несколько часов его маленькая человечка не возвращалась. Что-то случилось… Давно затухли угли в печи. Солнце, плохо видное сквозь снежную крошку, прошло свой зенит и ушло за стены защитного короба. Что-то случилось. Первое время он еще пытался себя успокоит, но теперь уже точно знал, с ней наверняка стряслась неприятность. Не могла эта хрупкая самочка, так долго бродить по улице просто так, не предупредив его. Они слишком сблизились за последние дни, и Мина знала, как тяжело он переносит её выходы, как тревожится о ней. И зверь, чувствуя неладное, бился изнутри о телесную оболочку пытаясь выбраться. Нет, только не это. Только не оборот в клетке. Зверь в замкнутом, ограниченном пространстве сходил с ума. Ему было трудно переносить клетку, гораздо труднее, чем человеку. Удержать волка было сложно, голод ослабил самоконтроль, и теперь еще это всепоглощающее беспокойство, переходящее в панику. И Оборотень крепко сжимал кулаки, чтобы отвлечься.

Когда она воротится, Урс верил, что она воротится, он надерет своей мышке серенький хвост. Обязательно оттреплет её за тонкую шкурку, чтобы не заставляла его больше так волноваться. Только вот где она? Небо, пусть только вернется, пусть вернется… Прошу!

Входная дверь открылась очень медленно. Её запах влетел со сквозняком и чуть успокоил. Урсул подбежал к решетке у самого входа.

— Мина? — Он почти прокричал.

Но в ответ только скрип медленно закрывшейся створки. Слышен тихий звук шагов, спускающихся по лестнице. Неуверенные, рваные. Она ранена?