Тюремщица оборотня

— Что? — Не понял вопроса оборотень.

— Кашель, говорю, был с кровью? — Гаркнула бабуся. Первый страх прошел и природная наглость поперла наружу.

— Я не видел… — От такого обращения оборотень растерялся. — Но пахло… Да, наверное кровью. Но Ми говорила, что это нормально, для людей.

— Харкать кровью, ни для кого не нормально. — Обозлилась бабка. Она была не глупа и не слепа. Сама видела, что Мина тает на глазах, но все списала на переживания. Уж больно много всего свалилось на её хрупкие плечи. А теперь… Честер вздохнула.

— Наверное, в обитель подалась. — Словно самой себе проговорила пришедшую в голову мысль. — Больше некуда.

— Куда? — Не понял Урс.

— Да ты, я смотрю глухой? — Взъярилась старая карга. — Все: что? Да: куда? Или глупый?

— Нормальный… — Нахохлился Урсул.

— Ага, для оборотня. — Обнаглевшая человечка высокомерно фыркнула, показывая свое превосходство.

И перегнула палку. Волк взъярился и схватил её за грудки. Тряхнул, словно желая вытрясти спесь и высокомерие. Потом, также подвешенную на руке, прижал к колодцу и широко улыбнувшись, чтоб были видны острые клыки, вежливо переспросил.

— Куда?

— «Хорошо, что я не на сносях, — Подумала Честер. — Иначе точно бы родила».

— В обиталище проклятых. — Елейным голоском пояснила Кодик.

— Что за обиталище? — Рыкнул недовольно обидчик.

— Места такие, куда свозят всех проклятых. То-то я удивлялась, и чего она про них так расспрашивает. Как живут, что делают. Ни то чтоб я много знала, но люди говорят…

— Где это?

— В полутора днях пути на север. Если на телеге. Подводы обычно за три дня оборачиваются.

Кулак оборотня разжался, и она съехала на землю.

— Зачем она тебе? Отстал бы, итак судьба девочку не пощадила. А если кровь горлом пошла то все, считай последние деньки доживает — Кодик почему-то была уверена, что плохого оборотень Мине не сделает (иначе не сказала бы, где искать пропажу). Слишком явственно читалось в его глазах беспокойство. Не ненависть, не злость, а именно самое настоящее, искреннее беспокойство.

— Люблю! — Вот так, коротко, но очень ясно, объяснил своё поведение волк. От услышанного прогноза он явно погрустнел.

— А-а-а-а. — Потянула Честер. — Ну, тогда удачи.

Урсул махнул рукой и пошел к воротам.

— Как звать то тебя? — Спросила на прощание шельмовка.

— Урсул Хорст. — Представившись, он чуть кивнул головой.

— Не передумал искать?

— Нет.

— Добро, — Прошептала чуть слышно. — Как устроитесь, напишите. — Честер ни на минуту не засомневалась, что у странной пары есть будущее. — Хорош чертяка! Хорош…

И прослезившись от умиления, приложила к щеке рукав, вытирая скупую слезу.

На ночь расположились у мелкого ручья. Место, наверняка давно примеченное путниками, расположилось на сухой поляне, в центре которой, из крупных валунов была выложена костровая чаша. Возчик, все дорогу недовольно молчавший и не сказавший Мине и слова, развел костер. Не для того чтобы приготовить ужин, скорее чтоб согреется, хоть холодно особо не было. День был хорошим, солнечным, по-весеннему теплым. Мине даже было жарко во всей одежде, что она на себя натянула. Завтра, если погода не испортится, нужно будет снять рубашку и штаны, в одном сером шерстяном платье и накинутом сверху плаще, будет вполне нормально. А может огонь, чтобы отпугнуть лесных хищников?

— Волков в этих лесах нет. — Соизволил пояснить, оглядывающей местность девушке.

Мужчина, согласившийся отвезти груз в обиталище, был небольшого роста в мешковатом пальтишке и высоких сапогах. Лицо имел, маловыразительное и какое-то неприметное, словно его часто протирали от пыли и в конец затерли. Густой чуб, падал из-под шапки на глаза и по бокам сливался с аккуратной бородой.

— Самое крупное, лиса. Так что можешь делать свои дела, никого не опасаясь. — Махнул он в сторону ближайших зарослей.

Ага, значит, никто не куснет её за оголенную попку, пока она будет сидеть, совсем беззащитная, где-нибудь под кустиком. Эта информация конечно радует. На этом их разговор закончился. Не делясь, возчик съел свой нехитрый ужин, вытащенный, откуда-то из-под мешков и, расстелив в передке телеги войлочный кожух, завалился спать, предоставив девушке самостоятельно обустроить свой ночлег. Мина не обиделась и в точности повторила за ним. Достала сыр, хлеб, хвостик подсохшей колбасы и, соорудив многослойный бутерброд, слопала его, размышляя о своей жизни.